Вся прелесть поступков "просто так" в том, что их не надо объяснять даже себе (с)
Название: Vējes
Фандом: "Песнь Льда и Пламени"
Авторы: Ziraelle и Gemini
Размер: макси
Пейринг: Лианна/Джейме, Серсея/Рейегар (по чесноку, тут должна быть не запятая, а ещё одна чёрточка)
Жанр: романс, драма, ангст
Рейтинг: R
Предупреждение: AU, твинцест, смерть персонажа, возможно ООС
Только сейчас поняла, что это наш янг-адалт в декорациях ПЛиО. Хорошие они всё-таки все, пока не наворотили всей той хрени как в каноне.
Начало recordum.diary.ru/p203622594.htm
recordum.diary.ru/p203940343.htm
recordum.diary.ru/p204581752.htm
15.Рейегар
Язычок пламени, порхая над желтоватой свечой, плакавшей восковыми слезами, тянулся вверх, то вырастая, то превращаясь в едва заметный огонек. Его отблески отражались в фиалковых глазах Таргариена, окрашивали серебристые волосы в розоватый, играли на крохотных рубинах, которыми был расшит трехглавый дракон на груди его дублета, мерцали на серебре кубка, что Рейегар задумчиво крутил в руке.
Красный жрец уже допивал штоф, в то время, как король едва пригубил содержимое кубка. Пил Торос почти так же много и увлеченно, как говорил о Владыке Света, но после слов об Азор Ахае Рейегар уже едва его слушал, погрузившись в свои мысли.
Принц, обещанный в пророчестве. Тот, кого предсказали его деду много лет назад. Долгие годы Молодой Дракон жил с мыслью, что это он. Избранный. Принц, рожденный в дыму Летнего Замка, посыпанный пеплом погибших там и политый солеными слезами выживших. Король, перерожденный в едком зареве дикого огня на плитах тронного зала, умытый горькими слезами собственной жены. Как можно сомневаться, когда Семеро посылают столько знаков? Он появился на свет под кровавой звездой, под ней и проведет свою жизнь, которую посвятит исполнению пророчества.
Принц, который был обещан. Кто он такой, чтобы противиться своей судьбе? Своему року? Vējes. Это слово на языке старой Валирии звучало приказом. Надеждой и обещанием для мира, приговором - для него самого.
Рейегар вздохнул. Узнав о пророчестве, он превозмог себя, покинул все, что было дорого, дабы, если придется, стать тем, кто спасет мир от Вечной Ночи. Он отринул то, что считал неотъемлемой частью себя самого, посвятив жизнь борьбе, и преуспел. Его любили, его уважали, его боялись. Не встречал он еще соперника, которого не смог победить.
Казалось бы, вот он - знак. Но порой Таргариен боялся, что ошибся. Вдруг пророчица говорила не о нем? Вдруг дед ошибся, как заблуждался и сам Рейегар? Он старался забыть о словах из книги, молил Семерых о сыне, который был бы, разумеется, куда более достоин стать Принцем, однако Боги оставались глухи как к молитвам крестьян, так и королей. Рейнис не была драконом, пусть от этого Рейегар и любил дочь ещё сильнее. И его маленькое черноокое дорнийское солнышко пахло апельсиновой водой с корицей, медом и сладостью, а не дымом и кровью.
На брата надежды было ещё меньше. С каждым годом Рейегар все больше опасался, что недуг отца передался и Визерису. Мать разделяла его страхи, хоть и любила сыновей больше жизни. Она покинула Королевскую Гавань в тот день, когда Визерис стал лордом Драконьего Камня, и больше не оставляла его одного. С тех пор каждое письмо королевы Рейлы было пропитано горечью, и Рейегар делал неутешительные выводы: он - последний дракон. Принц-Дракон, Король-Дракон, Тряпичный Дракон...
Рейегар поднял глаза на жреца, тот как раз красочно вещал о том, как темна ночь, как полна она ужасов, и о том, как свет Владыки может рассеять все эти напасти, стоит лишь принести ему скромную жертву. Язык Тороса уже заплетался, и король вскинул руку:
- Довольно.
Жрец замолк, удивленно глядя на Таргариена, поднявшегося со своего места. Рейегар обошел стол, задумчиво глядя то на толстяка в красном, то на его меч, лежащий на столе без ножен. Прошло не так много времени с тех пор, как Торос зажег его собственной кровью, наглядно иллюстрируя легенду о Светозарном. Сейчас клинок лежал на столе, чуть мутноватый, но холодный и не подающий никаких признаков волшебства. Конечно, Рейегар не верил, что сталь загорелась по слову жреца, но и какую-то странную силу, исходящую от пламени, игнорировать не мог.
Драконы всегда питали нездоровую страсть к огню, которую Рейегар, признаться, никогда особо не разделял, и, вероятно, мириец пытался сыграть на этом, явившись с просьбой к самому королю, однако Таргариен не был глуп. И безумен. Его отец пришел бы в восторг, увидев фокус, и тут же собрал половину казны, дабы построить Красный Храм в Королевской Гавани в кратчайшие сроки. И, милостью Семерых, не велел бы при этом снести Септу Бейелора, дабы освободить место.
Молодой король был осмотрительней, пусть сердце его билось чаще, а мысли то и дело возвращались от прошения жреца к легендам о Принце.
Он поднял клинок, взвесил его на ладони - ничего необычного или выдающегося. Разве что рукоять чуть теплая, но это Рейегару могло и показаться.
- Ваше Величество?
Кажется, он молчал чересчур долго, и жрец набрался наглости - ещё бы, столько вина выпить, - окликнуть короля. Однако он его не осуждал.
Таргариен поднял взгляд на Тороса, и его тонкие губы тронула улыбка. Мириец был пьян, но глядел вполне осознанно, потому Рейегар решил не тянуть.
- Я даю свое разрешение на постройку храма.
Лицо жреца исказилось, сменив за мгновение гримасу удивления на недоверие, радость и даже некоторое разочарование. Кажется, к тому, что король так легко согласится, он был не готов, и, наверняка, у него в запасе имелось множество красивых историй, которые должны были убедить правителя, однако у Рейегара не было ни малейшего желания их слушать. По крайней мере, сейчас.
- Ступай, Торос из Мира. Да прибудет с тобой благословение твоего бога. - Таргариен отошел к окну, давая понять, что разговор окончен.
- Милость Владыки Света всегда сопоставима деяниям человека, мой добрый король. - Поклонился жрец и, лукаво улыбнувшись, удалился.
Рейегар взглянул на огни города, лежащего вокруг стен Красного Замка. Он и забыл, когда в последний раз бывал там не по делу. Однажды Серсея уговорила его, и они, переодевшись в простую одежду, вышли на улицы и гуляли там до полуночи, пока их не остановила стража. Надо было видеть их лица! Пожалуй, тот день был одним из самых счастливых в их недолгом браке. Королю не хватало его королевы, и это его печалило. Вчера вечером он даже попытался сложить песню о ней, вот только "любовь" упорно рифмовалась с "кровью", а "Серсея" с "сожалея".
- Ваше величество, простите, что отвлекаю... - мягкий голос Вариса отвлек Рейегара от размышлений, однако не удивил. Он не слышал, как открылась дверь, и Паук, как всегда, вышел из тени, будто бы по волшебству, - видать, Торос не был единственным колдуном в комнате.
- Да, лорд Варис? - Король отвернулся от окна и возвратился за стол, на котором лежала увесистая раскрытая на середине книга в черной обложке из блестящей кожи какого-то невиданного зверя.
- Я не лорд, мой король, и вам это прекрасно известно. - Печально вздохнул евнух, беззвучно подойдя к столу с елейно-добродушным выражением лица.
- Известно, - согласился Рейегар, невольно улыбаясь. Ему нравился этот человек, пусть король и не был уверен до конца, может ли ему доверять. - Я дважды предлагал тебе титул, но ты отказывался.
- Никто не обращает внимания на паука, мой король, но все изменится, стань он бабочкой. - Варис сел напротив, предпочтя стул, соседний с тем, на котором сидел жрец. Он сложил напудренные пухлые ручки на груди.
- Если назвать паука бабочкой, крылья у него не вырастут, - возразил Рейегар, задумчиво вглядываясь в огонек зажженной свечи.
- Возможно, ваше величество, но пауки - существа не рисковые. - Таргариен усмехнулся, но дальше спорить не стал. - Вы приняли предложение жреца?
Рейегар нахмурился:
- Зачем спрашивать то, что и так уже знаешь? Хочешь услышать ответ из моих уст или просто стараешься придерживаться приличий?
Варис пожал плечами и скромно улыбнулся:
- Приличия - то немногое, что доступно нам, простым людям.
- Да, я принял его предложение.
Паук составил домиком редкие брови:
- Но разумно ли это, мой король? Верховный Септон будет немного огорчен этим решением.
- Увы, но удовольствие Его Святейшества - не первоочередная моя задача. - Отмахнулся Рейегар.
- Смею полагать, благочестивым подданным оно так же может прийтись не по вкусу...
Проницательные глаза Вариса следили за каждым движением Рейегара, от этого делалось немного не по себе. Король устало вздохнул:
- Нам следует налаживать контакт с Эссосом, в этом вопросе Королевская Гавань отстает от того же Дорна или Староместа. Мы должны открыть умы для чего-то нового, и это принесет выгоду всем. Пусть не все это сразу заметят. - Он помолчал и добавил: - А подданные изменят свое мнение, когда красные жрецы покажут парочку своих фокусов. Они превосходные фигляры, ты знал? - Варис покачал головой. - А Септоны утихомирятся, стоит только намекнуть, что процент от доходов Красного Храма будет отдан Церкви.
Как бы то ни стало, но Таргариен говорил искренне. Он верил, что сотрудничество с Востоком способно принести Семи Королевствам много нового. Однако, были и иные причины, о которых с Пауком он говорить не собирался.
- У вас ни капли веры в людей, мой король. - Притворно всплеснул руками евнух.
- Как и у тебя, друг мой. - Невесело покачал головой Рейегар.
16.Мелисандра
Факелы и огненные чаши в Красном Храме никогда не затухали, и любая комната была гораздо светлее, чем все улицы Асшая днём. Этот яркий контраст удивлял Мелони с самого начала, как только она ещё семилетней рабыней приехала в столь странный край прямиком с аукциона в Миэрине. Любого человека поразил бы столь странный факт: город, где истово верили в Рглора, Владыку Света, оказался давящим и мрачным. А девочку, всю свою жизнь влачившую существование в солнечных и жарких краях — удивило особенно.
И как иначе? На дома из тёмного камня почти никогда не попадали солнечные лучи, небесное светило скрывалось в тяжёлых грязных тучах, лишь изредка даруя своё ласковое тепло. Мелони казались чужеродными проулки, вымощенные серой брусчаткой, тёмные и пугающие, а в воздух и вовсе будто навечно запустил костистую лапу сизый туман. Странными виделись и люди, закутанные в плащи с капюшонами, чёрными призраками расхаживавшие по улицам.
Храм, где поклонялись Владыке, как и всё в Асшае, был выстроен из тёмного камня, как будто бы поглощавшего каждый редкий солнечный блик. Почти угольно-чёрный снаружи, с массивными колонами на входе и высокими дверьми, но внутри был объят ярким светом, не оставляя ни единого серого уголка. Вдоль стен выстраивались постаменты с огненными чашами, факелы. Пламя — это основа жизни, тепло и свет никогда не покинут обитель жрецов.
Мелони привыкла к новой жизни, и она ей по-настоящему нравилось. Как во все вечера за последние годы, она сидела напротив чаши с пламенем, и яркие красные всполохи плясали, норовя лизнуть её лицо, дотянуться до пальцев. Но будущая жрица — пусть до этого титула ещё лежала пропасть из умений и знаний — не отстранялась и не отводила глаз, старалась не рассеивать своё внимание на ходившие рядом красные фигуры, на песнопения других жрецов о ночи, тёмной и полной ужасов. А особенно, старалась не смотреть на стоящий рядом кубок с ужасным снадобьем, смердевшим как из могилы.
До слуха донеслись разговоры о Торосе из Мира, что отправился к королю далёкой страны, но Мелони быстро отгородилась от пока бесполезной информации.
— Ты должна сосредоточиться, — напевно говорила наставница Иллина, сидевшая на стуле подле. — Владыка дарует тебе то, что ты хочешь увидеть, но это не станет лёгкой добычей.
Так и было. Мелони пристально следила за пляской огня, тщательно вглядываясь в самоё её сердце. Спина, которую она старалась держать идеально прямо, уже ныла, а глаза воспалились, отчаянно хотелось их потереть. Но так будет только хуже, это тоже урок, усвоенный давным-давно.
Она еле сдержала удивлённый вздох, когда показалось, что промелькнуло видение. Будто бы крылья в звёздном небе, пролетевшие единым неясным мгновением. Но нет. И это ей почудилось.
— Выпей. — Иллина протянула ей кубок с дурно пахнущим снадобьем, заставив Мелони повернуться и обратить внимание на себя. Рубин — точно такой же, как у ученицы, — завораживающе пульсировал в такт вздымающейся груди. Было жарко, но на смуглой коже женщины не выступило ни капельки влаги, чёрные волосы, уложенные аккуратными локонами, не слиплись от пота. Мелони же казалось, что она раскраснелась и вся вымокла.
— Это обязательно? — бывшая рабыня сморщила носик.
— Пока ты не будешь готова. — Иллина строго посмотрела на неё своими тёмными, почти чёрными глазами. — Тебе ещё через многое предстоит пройти, Мелисандра.
Имя всё ещё резало по уху. Но так её будут называть до конца дней, теперь она ученица у жрицы Рглора, а не рабыня. Она заслужила как новое имя, так и новую жизнь, которой обязана Владыке Света, указавшему Иллине путь к маленькому живому лоту номер семь на невольничьем рынке Эссоса. Она до сих пор истово благодарила Рглора за эту встречу, каждая её ночная молитва начиналась именно с этого.
Мел покорно приняла чашу из рук женщины. Пахло тухлыми яйцами, гарью и пеплом, а на вкус и того хуже. Горло скрутило спазмом от первого же глотка, по всему нутру словно разнеслась огненная волна. Девочка оперлась руками на столешницу, выронив чашу, медь гулко ударилась о светлый каменный пол. Пальцами она ощущала, насколько холоден камень, а сама будто горела заживо. Она часто задышала и закрыла глаза, стараясь справиться с охватившей дурнотой. Каждый раз как в первый.
— Однажды ты привыкнешь. — Иллина подняла чашу и поставила на место. — Однажды огонь будет гореть внутри тебя, разливаясь теплом по жилам.
— Больно. — Мел смахнула слёзу, предательски покатившуюся по щеке, глаза защипало. — Пока только больно, и больше ничего.
— Рглор требует жертвы за свои дары. Так это работает. Ты думаешь, что я сразу же научилась разгадывать его послания, или давать жизнь теням? — Пухлые губы женщины тронула улыбка. — Это был долгий путь. Но и ты справишься. В тебе огня гораздо больше, чем во мне, Мелисандра.
Не такая уж это новость, и подобное знание Мел всегда льстило. Иллина признавалась, что впервые увидела будущее лишь в семнадцать, до того Владыка оставался глух к её молитвам. А вот сама девочка быстро научилась улавливать в пляске языков пламени то, что говорил Рглор. Сначала то были неясные образы, но с каждым разом они становились отчётливее. Вот только сейчас ей уже четырнадцать, а далеко в своих успехах она не продвинулась.
— Я могу видеть, когда мне грозит опасность, — чуть поколебавшись, призналась Мелони. — Однажды видела, что Грег хочет взять меня силой, и сумела этого избежать. Но больше Владыка не говорит со мной.
Иллине словно зарядили пощёчину, она удивлённо воззрилась на ученицу.
— Ты никогда этого не говорила.
Мел пожала плечами. Она не хотела делиться своими успехами, потому и таилась.
— Это всё мелочи. Я вижу то, что касается меня, злые умыслы других людей. Но ведь не для этого я вглядываюсь в огонь. — Что было лишь отчасти правдой, и девочка это осознавала.
Иллина погладила указательным пальцем рубин, как делала всегда, когда размышляла.
— Видения нужны нам, чтобы изменить судьбу, иначе зачем Владыке их посылать? — рассуждала Иллина, скорее для себя, чем для собеседницы. Она мягко улыбнулась.
Мелони ответила на её слова неуверенной улыбкой. Не направляет ли Рглор видения, потому что хочет привести её, бывшую рабыню, к чему-то поистине удивительному? Не потому ли много раз спасал жизнь, потому что она важна? Мел никогда не думала об этом в таком ключе. Прежде чем увидеть в огне Грега, идущего в ночи к её комнате, она долго вглядывалась в пламя, почти до истощения, пока не засыпала прямо за столом. Никто из неофитов Красного Храма не мог похвастаться таким усердием. Ничто не давалось ей просто так.
Иллина мягко взяла её за подбородок, поворачивая голову ученицы к огню.
— Мы можем владеть тысячью разных фокусов, менять облик, пускать пыль в глаза неверующим, рождая разноцветных драконов из дыма. Но там, — она кивнула на пламя, — всегда только истина. Которую мы должны верно истолковать и донести до тех, кто в этом нуждается. И никто не должен знать, каким трудом тебе достаётся твоя магия.
Мел кивнула, вновь приготовившись к своему многочасовому бдению. Возможно, потом она снова глотнёт это гадкое пойло. Возможно, она снова не сможет встать со стула, потому что ноги уже онемели от долгого сидения на одном месте. Но она добьётся своего.
Глаза снова защипало, но Мел не моргала. Она подалась вперёд, с жадностью рассматривая пламя. И увидела. Впервые за много лет незнакомое место и незнакомых людей. Подле исполинского белого дерева сидела девушка с каштановыми волосами и плакала так горько. Золотоволосый юноша замер рядом, взгляд его был полон печали. Мелисандра не знала, кто они, почему Владыка решил говорить с ней об этих людях и почему это так важно. Но обязательно подумает над этим позже, это её обязанность — верно истолковать увиденное. А сейчас она плакала.
Впервые за всю свою недолгую жизнь Мелони поняла, что значит плакать от облегчения и счастья.
17.Бенджен
— Давай же, Бенджен Старк! Ты должен пить как мужчина на свадьбе родного брата!
Рокочущий смех Брандона доносился уже откуда-то издалека, эхом отдаваясь в голове у Бена, а лица соседей по столу стали такими расплывчатыми, что он уже едва мог отличить Элларда Стаута от Теда Моллена, хоть общего в приятелях Брана было столько же, сколько, например, в самом Бенджене и Джейме Ланнистере, муже его сестры. То есть, ничего.
Бен в свои тринадцать лет и прежде напивался, стараясь не отставать от старшего брата, однако до такой степени — никогда.
Он икнул и, прикладывая нечеловеческие усилия для того, чтобы все выпитое не вылилось обратно к его ногам, поставил голову, которая словно пухом была набита, на переплетенные пальцы. Вышло не с первого раза, и Бен ударился о столешницу, но в конце концов справился.
Пожалуй, стоило все же настоять на своем и поехать напрямик в Винтерфелл, как и велел отец, но нет же — брату нужно было повидать молодую невесту! Родники — почти по дороге, говорил он. Пара дней погоды не сделают, говорил он. Как же! Бен окончательно уверился в этом, когда двери трактира «Хмельной Родник», на чьей вывеске красовалась жуткая, выкрашенная в синий расплывчатая рожа со зверской ухмылкой, очевидно, символизирующая родник, отворилась, пропуская в душный зал пятерых мужчин. Бен, кажется, не знал ни одного из них, но скрещенные топоры на желтом поле, красующиеся под короной на груди их явного предводителя, были ему знакомы. Они двоились, троились и плыли перед взором Старка, однако говорили об одном: то люди лорда Дастина.
Брандон, судя по всему, был осведомлен лучше.
— Виллам, какими судьбами! — Он распростер руки в преувеличенно бодром приветствии, однако ни от кого, пребывавшего в этот момент в более-менее здравом уме и трезвой памяти, не укрылся опасный блеск, появившийся в хмельных глазах наследника Винтерфелла. Бен, к сожалению ли, к счастью ли, к таким не относился.
— Старк, — коротко, но очень выразительно отозвался Виллам, а кто-то из его людей сплюнул на пол себе под ноги.
Бенджен похолодел. Сознание, затуманенное изрядным количеством эля, наконец выдало юному северянину ту информацию, которую он знал о Вилламе Дастине. И это заставило парня чуть протрезветь, поднявшись на ноги рядом с братом. Вошедший молодой человек, статью и удалью не уступавший Брандону, был женихом Барбри Рисвелл. Девушки, на которой теперь собирался жениться Бран. Той, чью честь он забрал, запятнав свою и поставив под удар союз с Талли и дружбу с Дастинами.
— Брандо-о-о-он, давай пить. Сиди, — пробормотал Бен и положил руку на плечо брату, но тот стряхнул её, даже не обратив внимания на предупреждающий жест. Потеряв опору, младший Старк рухнул бы, если бы не Тед, подоспевший на помощь.
Перемахнув через скамью, Бран деловито направился к вошедшим, оставляя Бенджена лишь беспомощно наблюдать от стола.
Гомон гуляющих северян, стихший в момент, когда в двери вошел лорд Барроутауна со своими людьми, возобновился, и толпа сомкнулась за спиной Брандона, скрывая его из вида младшего брата.
— Проклятье! — Выругался Элл, угрюмо глядя вслед своему лорду и другу. — Он сейчас опять впутается в неприятности.
Бен по лицам спутников понял: Стаут прав.
— Нинада-а-а, — протянул он, словно бы его слова могли уберечь Брана от беды, пытаясь подняться и самым краешком сознания понимая, что ноги не слушаются его в той же мере, что и язык. Осознав тщетность своих попыток, Бен тяжело опустился назад — не дело младшему сыну лорда Рикарда Старка валяться на полу в каком-то захудалом трактире.
— Может, пойти следом? — Тед обеспокоенно покосился туда, куда направился Бран, а теперь с той стороны начал доноситься подозрительный шум.
— Зачем? — Скосив глаза на кружку, зачем-то поинтересовался Бенджен и икнул.
— Сомневаюсь, парень, что твой брат просто извинится перед Дастином за то, что попортил его невесту. — Моллен хмыкнул, но веселья в его словах не было и в помине.
Бен нахмурился. Тед прав, не в духе Брандона было просить прощения за что бы то ни было. Он ни в коем случае не оправдывал поступок брата, однако полагал, что вопрос давно решен между отцом, Рисвеллами, Дастинами и Талли, раз Нед теперь женится на леди Кейтилин, и уж тем более не верил, что Бран способен натворить ещё большую глупость… Хотя кого он обманывал — Брандон Старк был способен и на большее. Он всегда брал своё, чьим бы оно ни было прежде, и получал желаемое, ничуть не стесняя себя в средствах.
От двери донесся звук удара. Даже Бенджен подскочил, по толпе гуляющих прошелся ропот, а в воздухе вдруг со свистом пролетела глиняная кружка, врезавшись в стену прямо над столом, где гуляли четверо мужиков, с черными конскими головами на красных дублетах.
— Клянусь Старыми Богами! — взревел самый крупный из них, по чьей рыжей бороде обильно разлилась пена, брызнувшая из разбитой кружки.
Он вскочил со стула, гневно оглядывая трактир, напоминавший потревоженный муравейник, в поисках виновника конфуза. За ним последовали и его спутники, бросаясь в уже образовавшуюся в центре зала потасовку.
— Проклятье! — Эллард вскочил с ногами на лавку, выискивая среди дерущихся Брана. — Надо найти его!
— Элл, он убьет нас, если мы вмешаемся! — резонно возразил Тед, однако же беспокойно заерзав на месте.
Бен, с трудом фокусируя взгляд, смотрел то на Стаута, то на Моллена. Его мутило, все окружение двигалось по кругу с бешеной скоростью, однако в голове была такая приятная пустота, что беспокойство за брата напоминало о себе тихим назойливым голоском, тревожившим юного Старка лишь на самом краешке сознания.
— Да чтоб тебе иные плешь проели, Моллен, лучше уж он нас убьет, чем лорд Рикард, если наш Брандон чего натворит! — Эллард вскочил, перемахнув скамью, как это прежде сделал Бран, и ринулся к выходу, где видел друга в последний раз.
— Ну и пусть идет, — буркнул Тед, отхлебнув из кружки и угрюмо покосившись на Бена.
— Пусть, — согласился Бен. Зная брата, он небезосновательно полагал, что его гнев все же страшнее гнева отца. Да и что тому могли сделать люди лорда Дастина? Ему, сыну своего сюзерена? Однако голосок беспокойства звучал в мыслях все громче и навязчивей. Хотя, возможно, ему просто вторил выпитый эль.
Бен посмотрел на свою кружку, понимая, что сделай он еще глоток — уже не удержит выпитое, но тут от выхода раздался голос Элла, который перекрывал весь рев толпы, звуки шлепков, ударов и грохот разбиваемой посуды.
— Тед! Бенджен! Сюда!!!
С пьяных глаз Бен не сразу понял, что к чему. Однако Моллен, выпивший ничуть не меньше, резко вскочил и кинулся в гущу драки, которая каким-то чудом до сих пор не добралась до их стола. Он успел лишь обернуться, бросив Бену:
— Сиди тут! — Прежде чем его поглотила толпа, мало-помалу заполнившая почти весь зал трактира.
Краем уха Бенджен слышал, как кричит, безуспешно пытаясь утихомирить драчунов, трактирщик. Его голос звучал так тихо и умоляюще, что Бен усомнился, смогли бы его увещевания подействовать, даже если бы их и услышал кто-нибудь, кроме него. Столпившись в углу, пищали трактирные девки, ревел чей-то раскатистый бас, призывая бить проклятых железян, которых отродясь в «Роднике» никто не видывал.
И посреди этого гвалта, как гром среди ясного неба, раздался лязг стали, который перекрыл все прочие звуки. Ведомый интуицией, Бен вскочил с места. Слишком резко — голова закружилась, и его стошнило прямо под ноги, однако это, на удивление, протрезвило Старка.
Шатаясь, он быстрым шагом побрел туда, где скрылись брат и его друзья. На всякий случай он достал из ножен кинжал — с чем Боги не шутят — и сжал рукоять в руке, словно бы та могла сослужить хоть какой-то опорой.
Удар слева, предназначавшийся явно кому-то другому, скользнул по скуле молодого Старка, и ему показалось, что голова вот-вот отвалится. В глазах потемнело, но все обошлось, и он удержался на ногах, упорно пробираясь между воинствующими северянами, чью кровь горячил хмель и драка.
Вдруг давка закончилась, и он вывалился на более-менее открытое пространство, где лязг стали зазвучал громче. От неожиданности Бен споткнулся, зацепившись ногой об ногу, и полетел вперед, успевая в последний момент вцепиться во что-то тяжелое, оказавшееся при ближайшем рассмотрении одетым в темно-желтый колет.
«О, Дастин! А где же Бран? ..» — успел подумать Бенджен прежде, чем они оба потеряли равновесие и повалились на утоптанный снегом и щедро политый элем пол.
Удар оглушил его, сверху навалился лорд Виллам. Бен рванулся, цепляясь пальцами, из которых куда-то исчез кинжал, за половицы и чувствуя, как руки скользят по чему-то липкому и горячему.
18.Серсея
— Что значит, король Рейегар уехал? — Серсея гневно упёрла руки в бока, рассматривая служанку, имени которой и не помнила. Мимо, словно испугавшись гнева Ланнистер и потому пригнув головы, спешили слуги, тащившие сундуки с вещами из только что прибывшей повозки королевы и её отца, десницы.
— Он покинул замок несколько дней назад, ваша светлость, — пролепетала служанка, потупив глаза.
— Несколько! .. — воскликнула королева, всплеснув руками. Как он мог не дождаться! Супруг должен был знать, что она вернётся уже со дня на день. Не мог не знать.
Серсея, придерживая юбку длинного красного платья, стремительно направилась вслед за отцом, неспешно поднимавшимся по ступеням к величественному Красному Замку. Рядом с ним шагал Эртур Дейн, рукоять меча в его заплечных ножнах блестела под лучами полуденного солнца.
— Король не захотел явиться на свадьбу твоего сына из-за якобы важных государственных дел, но запросто оставил столицу без правителя! Безо всякой нужды! — заявила она, поравнявшись с мужчинами.
Тайвин опустил на неё холодный, тяжёлый взгляд зелёных глаз.
— Ты не знаешь причину его отъезда, — спокойно ответил он.
Да какая бы ни была причина, ничто не должно заставить мужа уехать во время долгой разлуки с женой, так и не дождавшись встречи. Посмей она так сделать, то тут же прославилась легкомысленной, поднялась бы целая буча, какая из неё жена, и что она себе позволяет. Но Рейегару, как любому мужчине, позволено всё. Серсея гневно сжала кулаки.
— Но разве он не должен был посвятить тебя во всё, что произошло за время нашего отсутствия?
— Он король, Серсея, а не мой подчинённый. Я соберу заседание Малого совета, и этого достаточно.
— Могу ли я посетить его? — Девушка вскинула голову, серьёзно глядя на отца. Он промолчал пару мгновений, губы сжались в тонкую линию, почти незаметную на бледном лице.
— Я королева, и раз короля нет в столице, то не полагается ли мне… — упрямо продолжила она.
— Нет, — прервал её готовящуюся тираду Тайвин, вздохнув. — Я справлюсь сам, и это не дело королев. Тебе нужен отдых после дороги. — Они остановились возле ворот в замок, и Тайвин даже не удостоил дочь взглядом. — Сир Эртур, проводите королеву в её покои.
Серсея гневно выдохнула и прошествовала мимо отца, не оглянувшись. Она может править! Она бы сумела, будь ей позволено. Откуда взялись идиотские предрассудки, почему все считают, что женщине не место среди мужчин, что они не в состоянии править и давать мудрые советы?
Красный замок казался ей слишком просторным и светлым по сравнению с родным Кастерли Рок. Неожиданно, но и это только усилило без того никуда негодное настроение, опустив его на уровень дна Узкого Моря. Серсея холодно смотрела на слуг, фрейлин, на гобелены, коридоры и двери, выглядевшие чужими и странными. Раздражающими.
Навстречу выбежала Рейнис, юбка её чёрно-красного платья чуть ли не развевалась, ножки в чёрных туфельках бойко стучали по каменному полу.
— Не бегите так быстро, принцесса! — крикнула в спину девочке воспитательница Коллет, как всегда с добродушным выражением лица, само спокойствие.
Рейнис поравнялась с мачехой, улыбаясь во весь рот.
— Я так рада вас видеть! — личико дочери Рейегара так и лучилось теплом, обожанием и любовью. Даже падчерица рада, ждала её, в отличие от запропастившегося непонятно где мужа!
— Спасибо, дорогая. — Серсея чопорно улыбнулась, но, скрестив руки на груди, не поддалась желанию Рейнис обняться. Девочка отступила на шаг.
— Я не видел вас всего несколько недель, а вы похорошели ещё больше, принцесса, — мягко сказал Эртур. — В будущем вы разобьёте множество рыцарских сердец, вот увидите.
Девочка хихикнула, прикрыв рот смуглой пухлой ладошкой, будто бы вспомнив нравоучения воспитательницы, что улыбаться во весь рот неприлично.
— Я обязательно покажу вам свои рисунки! Я так много нарисовала, пока вас не было. Если хотите, могу прямо сейчас. У нас готов чай, и есть вкусное печенье. Наверняка вы давно не пробовали ничего вкусного!
— Конечно-конечно. — Серсея обогнула девочку, не выдержав её лепета. Она злилась на всех Таргариенов вместе взятых. — Но только позже, может быть, завтра. Или послезавтра. Я очень устала.
— Но я ведь… — Рейнис досадливо закусила губу и захлопала большими глазами, но ничего внутри Серсеи не сжалось и не дрогнуло.
Со злости Серсея слишком резко захлопнула дверь своих покоев прямо перед носом Эртура. Гвардеец был закадычным другом мужа и наверняка тоже разделял решение короля уехать подальше от жены.
Она приказала служанкам наполнить ванну и, предпочтя остаться одной и отказавшись от помощи, с удовольствием окунулась в горячую воду, смывая с себя дорожную пыль и воспоминания о свадьбе Джейме. Это до сих пор никак не желало укладываться в голове. Брат должен был быть рядом с ней, всегда, всю жизнь. Вступить в Королевскую Гвардию, охранять её покой — она никому и никогда не доверяла так, как Джейме. Никакая охрана, даже в лице Эртура Дейна, даже Гарольда Хайтауэра, не могла дать ей ощущение полной безопасности.
Конечно, Джейме всё равно остался её любовью, её половинкой, и ничто не в силах этого изменить. Но теперь она ощущала себя одинокой. Особенно сейчас, когда, оказывается, и мужу она не особо-то нужна. Серсея вздохнула и провела по груди мыльной губкой, пахнущей лилиями. Но всё же они оба нужны ей. Без Рейегара она тоже ощущала себя словно тонкое и ломкое деревце на огромной поляне. Всё это так сложно!
В детстве, наслушавшись сказок о благородных лордах и леди, она пребывала в полной уверенности, что полюбит раз и навсегда. Иногда, конечно, они смеялись с Меларой, что неплохо было бы заполучить всех красивых лордов мира, но то была всего лишь легкомысленная болтовня. Она думала, что, подобно Таргариенам, они с Джейме обязательно смогут стать мужем и женой. Почему драконам можно, а львам нет, чем они хуже?
Вместе с тем она грезила о Рейегаре, даже рисовала его, принца, и её, Серсею с короной в волосах и на огромном драконе. Как не мечтать о таком, когда отец обещал, что она станет королевой, станет женой Рейегара. Так и случилось, но сейчас что от этого толку?
Но горячая ванна всё же смогла чуть-чуть поднять её настроение, и оно было уже не на дне Узкого Моря, а где-то посредине. Серсея надела свежее платье, лёгкое, почти невесомое, из зелёного шёлка под цвет глаз. Она уселась на стул напротив зеркала и попросила фрейлину Делию, приехавшую вместе с ней из Кастерли Рок, расчесать волосы.
— Король Рейегар отсутствует уже четыре дня, и накопились письма, — осторожно начала фрейлина Роуз, рыжая и веснушчатая, думавшая о себе как о хитрой интриганке, хоть это было и не так. Она улыбнулась, раскладывая на столике украшения для волос: шпильки с жемчужинами, заколки с рубинами, аметистами и изумрудами.
— Так давай же всё сюда, — Серсея вскинула бровь. Конечно же, письма полагалось отнести деснице, но сначала она посмотрит их сама. Она всегда так делала, даже когда Рейегар был в замке. Может быть, все и считали женщин негодными для заседаний в малом совете, но она не собиралась огораживаться от государственных дел и ограничивать себя стенами собственной комнаты.
Серсея перебирала письма: сообщения от Тиреллов о флоте и опасениях насчёт Грейджоев, робкие, совсем неуверенные возмущения Верховного септона по поводу жрецов Рглора. Всё это настораживало, но пока не попадалось ничего, заслуживающего серьёзного внимания. Она осторожно вскрывала послания, читала, а затем аккуратно запечатывала.
Наконец, ей попалось письмо от Джона Аррена, который просил принять ко двору талантливого счетовода Петира Бейлиша. Серсея хмыкнула. Ему следовало бы повариться в счетоводческом котле Чаячего города, где он и находился сейчас, ещё некоторое время, а потом она с радостью примет протеже Аррена в Красном Замке. И этот ответ она в состоянии написать сама.
Королева протянула остальные письма Роуз:
— Эти отдай лорду Тайвину. А мне принеси чернильницу и бумагу.
Она улыбнулась отражению в зеркале, и тому, как Делия укладывает её золотые, гладкие как сам шёлк, волосы.
19.Лианна
— Но, пошел! — Лианна ударила коня пятками, и тот, пригнув голову и прижав уши, перешел на галоп.
Позади раздался голос Джейме, но девушка не расслышала слов, а, обернувшись, увидела лишь его бордовый плащ, развевающийся на ветру. Похоже, гвардейцы отстали.
Она почти легла, склонившись к спине скакуна, и прикрыла глаза, ощущая, как капли мелкого дождика хлещут по лицу, будто снег в суровую северную вьюгу. В мыслях возникла приятная пустота, и Лиа невольно прикинула: не так уж всё плохо, по крайней мере, пока.
Мимо проносились окраины Ланниспорта, последние домишки, стоявшие на отшибе, сараи, чумазые овцы, принимавшиеся громко блеять, когда мимо них пролетал вороной жеребец с всадницей на спине. Куры и редкие детишки с воплями разбегались с дороги, а какая-то баба с ведрами, явно не признав в растрепанной девушке новую госпожу Утеса, покрыла Лианну такими бранными словами, что любая приличная леди на её месте покраснела бы.
Лиа неслась, не разбирая дороги и полностью полагаясь на то, что вороной конь безошибочно найдет путь. Смеркалось, и почти по-весеннему солнечный день сменялся пасмурным вечером, каменистая дорога, ведущая к Утесу, становилась все круче, но сбавлять ход она не намеревалась.
— Миледи, не так быстро! — весело воскликнул Джейме, почти нагнав её, когда впереди, футах в трехстах, стала видна Львиная Пасть. — Мне не хотелось бы стать вдовцом так скоро!
Лианна же и не подумала слушать. Она прекрасно знала, как челядь в Кастерли зовет её за глаза — северная дикарка. Так зачем разочаровывать люд? Потяжелевшие капли стекали по лицу, а распущенные волосы лезли в глаза и липли ко лбу и щекам, но свобода, которую она почувствовала, пожалуй, впервые с тех пор, как приехала сюда, горячила кровь в жилах и заставляла чувствовать что-то, очень похожее на радость. Это стоило многого.
Пасть, зиявшая в сером камне Утеса, будто бы разверзшегося, чтобы впустить в себя званых гостей или же поглотить — незваных, приближалась с каждым мгновением. Конь фыркал, но не сбавлял темп, и Лианна с удовлетворением отметила удивленные лица стражи, пролетев под первой решеткой, поднятой под своды пещеры.
Она пришпорила скакуна, лишь оказавшись в дымном полумраке, освещаемом сотнями факелов. Горы камня, располагавшегося над головой, в первые дни давили на неё, казалось, всем своим весом, но теперь девушка привыкла и даже начала восхищаться величием своего нового дома. Говорят, даже Висенья Таргариен, увидев Кастерли Рок, признала его неприступным.
— Миледи, вы… прекрасны. — В голосе подоспевшего Джейме звучала насмешка, и Лианна не сомневалась: он назвал бы другое слово, не пройди в этот момент мимо них два гвардейца в алых плащах и с золотыми львами на туниках.
— Благодарю, милорд. — Кивнула новоиспеченная леди Ланнистер, чинно склонив голову и пряча недобрую усмешку на губах.
Так ли прекрасна, как Серсея? Сейчас, в потемневшем от дождя верховом костюме, с растрепавшимися от быстрой езды длинными косами и раскрасневшимися на ветру щеками. Так ли хороша она, пожелавшая вместо прогулок по саду и шитья поехать вместе с супругом в Ланниспорт, посмотреть на купцов, привезших вино из Бора, и на новую боевую галлею, названную Львицей и спущенную на воду этим утром.
Со дня свадьбы прошло чуть больше месяца, на прошлой неделе в Утес прилетел ворон из Королевской Гавани с вестью, что королева и Десница успешно добрались до Красного Замка, но отношения между молодыми супругами не слишком изменились. На виду они продолжали ломать комедию, разыгрывая влюбленную и счастливую пару, но лишь только закрывалась за ними дверь покоев, как Джейме и Лианна расходились в разные стороны. Он во двор, помахать мечом с сиром Аддамом и приятелями, в кабинет отца или на свою софу, а она — в богорощу, библиотеку, конюшню, если та уже не была занята лордом-мужем, или на огромную кровать, по-прежнему находившуюся в полном её распоряжении.
Порой Лианна забывалась, смеясь над очередной историей Джейме, брала его под руку, ведомая супругом по тоннелям Утеса, но каждый раз что-то неизменно напоминало о страшной тайне, которая златовласой тенью стояла между ними с той ночи перед свадьбой. Она сама ввязалась в эту авантюру, добровольно связала с Джейме Ланнистером свою судьбу и за это ненавидела его, а Серсею — еще больше. Порой ей хотелось ударить его, накричать, сбежать, самого довести до истерики, но кому бы от этого стало хуже? Лианна понимала: начни она — остановиться они не смогут, и тогда вся последующая жизнь превратится в Седьмое Пекло, которое станет проклятием в первую очередь для неё самой.
И она терпела. Она, чей буйный и непокорный нрав не смогли укротить ни няньки и септы, ни Рикард Старк, ни Роберт Баратеон, ни даже все три брата вместе взятые. Она смотрела на мужа за высоким столом в Львином Чертоге, и в каждом движении, в каждой ухмылке или слове видела королеву Серсею и вспоминала слова Бена, которые золоченые близнецы даже и не пытались опровергнуть.
Она приняла руку Джейме и спрыгнула с коня, с легким злорадством отметив, что его конь весь взмылен. Его новый конь, точнее.
На утро после брачной ночи Лианна, стоило рассвету забрезжить за окнами супружеских покоев, оделась и выскользнула из комнаты, направляясь в богорощу. Она просидела у чардрева так долго, что, оказалось, весь замок подняли на уши в поисках молодой леди Ланнистер, но время в одиночестве не прошло даром. Лианна продумала все варианты дальнейших событий, которые казались ей вероятными, и поняла: все, что теперь ей остается — постараться повернуть все в свою пользу и не возненавидеть супруга еще больше. В идеале она предпочла бы вообще его не видеть часто, но ввиду невозможности этого Лиа торжественно поклялась перед ликом Старых Богов не искать ссоры с ним.
Но что сказать, получалось у неё неважно. Особенно поначалу. Да и теперь, спустя месяц, она не могла избавиться от искушения поддразнить мужа или состроить ему какую-нибудь кознь. Так вышло и этим утром, когда он сообщил, что направляется в Ланниспорт, и предложил поехать и с ним. Очевидно, привыкший к леди иного типа, он сказал это из вежливости и пришел в легкое замешательство, когда Лиа с готовностью спрыгнула с постели, сверкнув голыми коленками, и заявила, что с радостью составит компанию своему лорду-мужу.
Еще больше Джейме удивился, когда на вопрос, какого коня предпочитает взять миледи, она указала пальчиком на высоченного вороного жеребца, гордость всей конюшни (и любимого скакуна самого Молодого Льва), прозванного Львиногривом за медную гриву, лоснившуюся на слабых лучах утреннего солнца. Отказать «любимой жене» прилюдно Джейме не смог, а потому сам всю дорогу, надувшись, восседал на долговязом сером в яблоках коне, который принадлежал ему до Львиногрива. Лиа мысленно ликовала, а на обратном пути предложила супругу проехаться наперегонки до Утеса.
К чести Ланнистера стоит заметить, что согласился он сразу, и досада в зеленых глазах моментально сменилась азартом, да и проиграл он лишь потому, что серый конь был старше вороного, а его всадник — тяжелее.
— Отличная поездка, милорд, — обворожительно улыбнусь Лианна, любовно убрав с лица мужа прядь золотистых волос и кивнув мальчишке-конюху, который увел её скакуна.
Джейме поймал её руку, коснулся губами и с ехидной улыбкой ответил в тон:
— О, да. Теперь каждый раз, когда мне предстоит скучнейшее лордское дело, я непременно буду брать вас с собой — ведь как иначе мне выпадет возможность свернуть шею на пути домой?
Лианна притворно закатила глаза, засмеявшись:
— Если вам захочется свернуть шею — где угодно — обращайтесь!
Джейме ухмыльнулся и, подставив жене локоть, повел её к широкому тоннелю, который вел к центральной части Утеса, больше похожему на коридор дворца, нежели на пещеру, и украшенному изящными каменными барельефами,
— И чему моя леди-жена намерена посвятить остаток дня? — поинтересовался Джейме, кивая гвардейцу, опиравшемуся у входа на позолоченную алебарду.
— Полагаю, попыткам изобразить из себя правильную жену для лорда Кастерли, — Лианна обреченно вздохнула, зная, что в покоях её ждет септа Констанс, которая прежде была наставницей Серсеи, а потому, как и королева, люто ненавидела северянку, занявшую место рядом с молодым лордом.
— Какое утомительное занятие. — Кивнул Ланнистер. — Я бы составил вам компанию, но боюсь… мейстер Тимерс? ..
Лиа вскинула глаза на пожилого человека, спешившего к ним, подобрав полы длинной серой робы, будто дама подол платья.
— Милорд! Миледи… — старик остановился, тяжело дыша и стараясь восстановить дыхание. Очевидно, он бежал всю дорогу, и теперь сморщенные щеки обычно степенного и напыщенного мейстера пылали алым, а в глазах был какой-то лихорадочный блеск.
Лианна беспокойно глянула на мужа, тот тоже заподозрил неладное, прищурившись:
— Что-то случилось?
Мейстер закивал и словно ярмарочный лицедей выудил откуда-то пергамент, скрепленный синей печатью с оттесненным на ней контуром форели дома Талли.
— Давайте сюда. — Джейме протянул руку, но мейстер смутился, обернувшись к Лианне.
— Оно для леди Лианны.
Лиа опешила, но приняла послание, надломила печать и улыбнулась, пробежав взглядом по первым строчкам.
— Что там? — Джейме попытался заглянуть ей через плечо, но пушистые волосы его супруги, закрутившись в кудри от сырого воздуха, мешали ему это сделать.
— Оно от Неда. — Голос Лианны потеплел. — Он пишет, что их свадьба с леди Кейтилин запланирована на конец следующего месяца, а мы приглашены, — произнесла она, не отрывая взгляда от письма.
Знакомый, ровный и четкий почерк грел душу — то было первое письмо, полученное Лианной от семьи, и она только сейчас осознала, насколько сильно соскучилась по ним, даже по Брандону. Нед писал, что лорд Хостер с легкостью согласился на брак, несмотря на отвратительный поступок Брана, а сам Нед нашел молодую невесту очаровательной и скромной — «не в пример некоторым», как добавил он сам. Брат сообщал, что братья добрались Севера, он сам остается в Риверране до самой свадьбы, а их лорд-отец вынужден был покинуть Речные Земли потому что… Лианна похолодела.
— О, боги… — Рука с письмом опустилась, и пергамент выпал из ослабевших пальцев.
Нет, этого просто не могло быть!
Колени подогнулись, перед взором помутилось, и Лиа, чувствуя, как холодный камень Утеса Кастерли уходит из-под ног, вдруг очутилась в объятиях Джейме. Будто изнеженная южанка, но все это не имело значения, если то, о чем говорилось в письме — правда.
— Миледи, в чем дело? — Голос мужа раздался над самым ухом, но до девушки смысл его слов дошел не сразу. — Лианна, Седьмое Пекло, что случилось?!
Он легонько встряхнул её, и девушка подняла взгляд на супруга, который растерянно прижимал её к груди, на которой безмолвно разевал пасть золотой лев.
— Мой брат. — Спокойный голос казался чужим, а перед мысленным взором вновь возникли строчки, написанные и тогда недрогнувшей рукой Эддарда. В зеленых глазах Джейме скользнуло непонимание.
— Он… — Комок подкатился к горлу, и Лианна не то судорожно вздохнула, не то всхлипнула, отворачиваясь, и тихонько закончила, перейдя на шепот: — Бенджен. Он убил лорда Дастина, теперь его отправят на Стену.
20.Джейме
Джейме не мог даже представить, каково это: отправиться на Стену. Север — край морозный, нищий и абсолютно непривлекательный, ну а гигантское древнее сооружение — всё равно что край мира. Тирион напротив всегда изъявлял желание поглазеть на ледяное чудо, воображал, как залезет на самый верх и окинет взглядом разом половину Семи Королевств. Но даже он, услышав вести о Бенджене, не преисполнился теплыми чувствами.
Возможно, когда-то служба в Ночном Дозоре и была почётна, но те времена давно минули. Джейме бы с большей охотой вступил в Королевские Гвардейцы, встань пред ним выбор между двумя орденами с пожизненным целибатом и строгими обетами.
Но такого выбора, к счастью, в обозримом будущем не предвиделось.
Юный лорд приказал мейстеру найти все послания, которые попадали в Кастерли Рок из Дозора за пару лет. Он подозревал, что теперь-то леди-жена обязательно захочет помочь ордену, и хотел бы быть готов к предстоящим сюрпризам. Мало приятного, если однажды он проснётся — а половина недельной добычи из Золотых Рудников безвозмездно уплыла на Север в руки лорда-командующего Кворгила.
Он перебирал послания, которые услужливо принёс мейстер Тимерс. Рядом сидел Тирион, листавший толстенную книгу о временах Долгой Ночи.
— Старки вообще не следят за состоянием Дозора? — проворчал Джейме. Угловатым, крупным и строгим почерком лорд Кворгил сообщал о проблемах с людьми, с деньгами, с вооружением. Как Ланнистер и предвидел, из бед Ночного Дозора можно было соорудить пирамиду высотой под стать самой Стене.
Тирион посмотрел на брата поверх книги.
— Не только Старки не следят, но и король.
Джейме вздохнул, откладывая в сторону ещё одно письмо. Всего их было десять за три года.
— Но именно Старки — Хранители Севера, а не Рейегар. — Он пожал плечами. — На его месте я бы вообще упразднил Дозор, если уж на него всё равно всем наплевать.
Тирион уставился на него, как на сумасшедшего, и даже с грохотом уронил книгу на стол.
— Дозор нельзя упразднить! Они же охраняют страну.
— От снарков, грамкинов и прочей магической нечисти? — Джейме фыркнул.
— От одичалых, — запротестовал Тирион. — Они воюют уже не один десяток лет.
— В таком состоянии они способны защититься только от толпы старух. Тут уж либо реформы, либо распускайте, чтоб не мучились.
Тирион недовольно поджал губы.
— Всё равно это древний и благородный орден, — упрямствовал он. — С людьми, которые посвятили служению всю свою жизнь. Распустить его — это как… Как потерять часть страны! Без Ночного Дозора Семь Королевств — это уже совсем другая история. И вообще, а вдруг Иные вернутся, кто же нас тогда спасёт?..
Джейме хмыкнул, сардонически изогнув бровь. Иногда брат слишком уж увлекался книгами, которые читал, и серьёзно воспринимал всяческие небылицы. А Тирион задумался на мгновение и потом с той серьёзностью, которую не ждёшь от девятилетки, добавил:
— К тому же преступников всё равно надо куда-то ссылать.
— Ладно. — Джейме примирительно вскинул ладони, останавливая дальнейшие аргументы брата. — Ладно, ты меня убедил: в прошлом благородные мужи, а ныне последнее отребье, не зря морозятся на гигантской сосульке. Но это не заставит меня поощрять их страдания.
Тирион засмеялся.
— А теперь ступай и расскажи об этом жене.
Джейме обречённо кивнул. Это он и собирался сделать.
Сейчас солнце уже клонилось к закату, и с тех пор как мейстер вручил Лианне послание, Джейме жену не видел. Жена! Пора бы уже привыкнуть к тому, что он теперь женатый человек.
Но привыкнуть никак не удавалось. Всю жизнь он видел в качестве второй половины только одну девушку, и его жена так на неё была непохожа.
Ему, пожалуй, нравилась Лианна, и ещё ни от одной девицы он не удостаивался такого отношения. Острая на язык и весёлая, а иногда холодная, как сама зима. В некоторых случаях это даже задевало. Она не старалась понравиться, порой казалось, что ей и вовсе безразлично, что он думает об её поведении и поступках. Тут они были в расчёте — он тоже не больно-то старался.
Отец однажды, пусть и по совершенно другому поводу, сказал: «любовью сыт не будешь, и коня на неё не купишь, и дом она не согреет в холодную зимнюю ночь». Он никогда не задумывался над фразой всерьез, как и над многим, сказанным Тайвином. Однако же, глава семейства мог быть доволен: в основании союза с Лианной лежат совершенно другие чувства, и там есть всё, кроме любви.
Септа Констанс, которую Джейме встретил по дороге к спальне, чопорно посетовала, что не видела леди Ланнистер уже несколько часов кряду, и не знает, где её искать.
Джейме, впрочем, догадывался, где может отыскать супругу. Он усмехнулся. Да, недаром поётся в известной песне, что играют на свадьбах: молодожёны теперь одна душа, одно сердце и прочие сопливые эпитеты. Сожительство под одной крышей не проходит бесследно!
Единственное место, где Джейме ощущал себя чужим в собственном доме, куда старался не спускаться — это богороща. Он никогда не понимал, что северяне находят в белых, исполинских деревьях. На чардреве Кастерли Рок, кривом, уродливом, непонятно как разросшимся среди камней, был вырезан жуткий кровавый лик. Оно внушало почти суеверный ужас — в конце концов, дерево каким-то образом выжило всю остальную растительность в пещере, даже мох, даже чахлые кустарники. Растение упиралось ветвями в потолок, оплетало его сетью. Поклоняться таким деревьям — странно по меньшей мере.
Лианна сидела на мощном корне. Она, прятавшая лицо в ладонях, не услышала тихих шагов мужа и никак не отреагировала на его приближение. Её плечи вздрагивали. Не то чтобы Джейме питал какую-то особую скорбь по участи Бена – да, мальчика было жалко, но виноват он в этом сам. Но вот что ему тяжело видеть Лианну в таком состоянии, он осознал не без некоторого удивления. Наблюдать женские слёзы — занятие мало приятное в любом случае.
— Констанс собиралась отправлять по следу собак, иначе тебя не найти, — сказал Джейме.
Лианна отняла руки от лица. Она плакала уже давно, распухший нос и красные глаза тому свидетели.
— Что ещё остаётся, если ей ума не хватает. — Она совершенно не как леди вытерлась широким рукавом платья. Джейме тоже казалось, что они только на роль платков и годятся. — Ты же меня нашёл.
Он пожал плечами.
— Ну, это же я.
Джейме присел рядом. Ему всё ещё было здесь неуютно. Но хотя бы не так, как тем утром, когда их признали мужем и женой перед ликом Старых Богов на этом самом месте.
— Ты зря оплакиваешь Бена. Он же не умер.
Лианна одарила его коротким сердитым взглядом, жгучим, как удар хлыста.
— То есть ты считаешь, что всё совершенно нормально? Его отправляют в сборище убийц, насильников и воров. У него никогда не будет жены, детей…
— Ну, дети-то наверняка будут… — ввернул Джейме, чем заработал ещё один колкий взор.
— Отец казнил дезертиров сам. Но Дозорные сбегают не от хорошей жизни, а в вылазках за Стену умирают.
— Или спокойно доживают до седин и становятся почтенными мужчинами в чёрных балахонах. — Он повернулся к собеседнице всем корпусом, оседлав корень, на котором сидел. — Слушай, твой брат далеко не неженка. Он Старк. Я бы вот не продержался и недели, за имя, язык и нрав меня сослали бы за Стену, не дождавшись посвящения в дозорные, и потом ещё закатили бы пирушку по этому поводу. — С губ Лианны слетел неуверенный смешок. — Но Бенджен совсем другой. Ему хватит ума не лезть на рожон. Вот увидишь, он очарует всех вокруг своей серьёзностью и дорастёт до звания лорда-командующего. Уверен, Кворгил сам возьмётся его учить.
Девушка смахнула оставшиеся слезинки с длинных ресниц и судорожно выдохнула.
— Это Бран виноват. Я не верю, что Бен ввязался в какую-то авантюру самостоятельно. А уж что он убил кого-то…
Джейме пожал плечами.
— Может так, а может и нет. Никогда не угадаешь, как поведёт себя человек, когда в него тычут ножом.
Лианна мотнула головой.
— Только не Бен. Никогда не прощу Брандона. — Она вздохнула. — Он мечтал быть рыцарем, а теперь что?..
— В жизни рыцаря нет совершенно ничего выдающегося. Стал бы лордом какого-то замка, препирался бы со своенравной женой — тоска смертная. Зато теперь!..
Лианна снова хмыкнула, но тут же стёрла со своего лица усмешку. Джейме встал и подал супруге руку.
— Пойдём наверх.
Она поднялась на ноги, проигнорировав раскрытую ладонь, и серьёзно на него посмотрела.
— Ещё одно: я не собираюсь транжирить деньги твоего отца. Не думай, что брошусь финансировать Дозор.
Джейме замер и надеялся, что на лице не слишком отразилось изумление.
— Ох, так барды не врут, когда пишут песни! — рассмеялся он.
Лианна всё же взяла его под руку, как полагается жене, и вместе они поднялись в чертоги замка.
Леди Ланнистер не стала ужинать и сразу же отправилась в спальню, Джейме же вместе с Тирионом отведали запеченного гуся в яблоках и фаршированную щуку. Брат, что было неожиданно, не стал ехидничать по поводу отношений молодой четы, заводить разговор ни про Север (хотя всегда стремился обсудить прочитанные книги), ни про героев Долгой Ночи.
Когда Джейме зашёл в спальню, Лианна уже спала — скорее всего, даже не притворялась, слишком уж ровным было дыхание. Он, как обычно старясь пройти бесшумно, тушил по пути свечи, и в итоге оказался у своей софы. Скинул дублет, штаны и нырнул под одеяло. Тело, конечно, спустя столько времени, привыкло к неудобному ложу, но как же он скучал по кровати! Как же ему хотелось после всех дневных забот, а особенно после тренировок с мечом, разлечься на мягкой перине и отдыхать там всю ночь. Он никогда не ценил того, что имел!
Джейме сам не заметил, как начал проваливаться в сон. Лианна с Серсеей перетягивали канат на фоне возвышающейся гигантской Стены, северянка смеялась, а сестрица ругалась, как резчик по дереву. В итоге она перестала тянуть, резко отпустила верёвку, и Лианна грохнулась на спину, не удержав равновесие. Судьёй был отец, рядом с которым сидел Рейегар Таргариен, печально бренчавший на арфе.
Чем закончилось безумное сновидение, Джейме не узнал: в реальность его вернул крик. Он мгновенно пришёл в движение и рывком сел на софе, озираясь по сторонам.
Лианна что-то невнятно пробормотала и издала не то стон, не то вскрик. Джейме, гулко шлёпая по ковру босыми ногами, подбежал к ней и легонько потряс за плечо. Девушка, напряжённая, как струна, вздрогнула и распахнула глаза, несколько мгновений она будто бы не понимала, где находится. Даже в темноте он видел, что её слегка потряхивает, на лбу выступила испарина, а волосы чуть слиплись от пота.
— Никогда бы не подумал, что ты такая впечатлительная. — Джейме застыл в нелепой позе: одна нога на полу, коленом и руками упирался в кровать. Вроде и дальше двинуться неловко, и уходить пока рано.
Лианна провела ладонями по лицу и пробурчала сквозь них:
— Какой ужас. Мне только в детстве после сказок Нэн снились настолько яркие кошмары.
Ланнистер хмыкнул.
— Попытайся снова заснуть. Надеюсь, дальше тебе привидятся молочные берега и корабли из шоколада, которыми управляют кошки.
Он собрался было вновь вернуться на софу и попятился назад, но Лианна его остановила.
— Нет. Погоди. — Она запнулась, но через мгновение продолжила, будто бы даже смутившись. — Посиди рядом, пока я не засну.
Джейме удивлённо изогнул брови.
— О, ты наконец-то приглашаешь меня на законное ложе?
Лианна, приподнявшаяся на локтях, пожала плечами.
— Если тебе нравится, можешь дальше продолжать ютиться на софе, — язвительно парировала она.
— Ну уж нет! — Джейме быстро бухнулся в постель и растянулся во весь рост, блаженно потянулся носками вперёд и руками за голову, достав пальцами до изголовья.
— Одеяло с подушкой только забери свои. — Лианна повернулась к нему спиной и зевнула. — Я ещё не готова делиться.
— Угу, — уже сквозь полудрёму согласился Джейме. Но в следующий раз, сейчас ему прекрасно засыпается и так.
Фандом: "Песнь Льда и Пламени"
Авторы: Ziraelle и Gemini
Размер: макси
Пейринг: Лианна/Джейме, Серсея/Рейегар (по чесноку, тут должна быть не запятая, а ещё одна чёрточка)
Жанр: романс, драма, ангст
Рейтинг: R
Предупреждение: AU, твинцест, смерть персонажа, возможно ООС
Только сейчас поняла, что это наш янг-адалт в декорациях ПЛиО. Хорошие они всё-таки все, пока не наворотили всей той хрени как в каноне.
Начало recordum.diary.ru/p203622594.htm
recordum.diary.ru/p203940343.htm
recordum.diary.ru/p204581752.htm
15.Рейегар
15.Рейегар
Язычок пламени, порхая над желтоватой свечой, плакавшей восковыми слезами, тянулся вверх, то вырастая, то превращаясь в едва заметный огонек. Его отблески отражались в фиалковых глазах Таргариена, окрашивали серебристые волосы в розоватый, играли на крохотных рубинах, которыми был расшит трехглавый дракон на груди его дублета, мерцали на серебре кубка, что Рейегар задумчиво крутил в руке.
Красный жрец уже допивал штоф, в то время, как король едва пригубил содержимое кубка. Пил Торос почти так же много и увлеченно, как говорил о Владыке Света, но после слов об Азор Ахае Рейегар уже едва его слушал, погрузившись в свои мысли.
Принц, обещанный в пророчестве. Тот, кого предсказали его деду много лет назад. Долгие годы Молодой Дракон жил с мыслью, что это он. Избранный. Принц, рожденный в дыму Летнего Замка, посыпанный пеплом погибших там и политый солеными слезами выживших. Король, перерожденный в едком зареве дикого огня на плитах тронного зала, умытый горькими слезами собственной жены. Как можно сомневаться, когда Семеро посылают столько знаков? Он появился на свет под кровавой звездой, под ней и проведет свою жизнь, которую посвятит исполнению пророчества.
Принц, который был обещан. Кто он такой, чтобы противиться своей судьбе? Своему року? Vējes. Это слово на языке старой Валирии звучало приказом. Надеждой и обещанием для мира, приговором - для него самого.
Рейегар вздохнул. Узнав о пророчестве, он превозмог себя, покинул все, что было дорого, дабы, если придется, стать тем, кто спасет мир от Вечной Ночи. Он отринул то, что считал неотъемлемой частью себя самого, посвятив жизнь борьбе, и преуспел. Его любили, его уважали, его боялись. Не встречал он еще соперника, которого не смог победить.
Казалось бы, вот он - знак. Но порой Таргариен боялся, что ошибся. Вдруг пророчица говорила не о нем? Вдруг дед ошибся, как заблуждался и сам Рейегар? Он старался забыть о словах из книги, молил Семерых о сыне, который был бы, разумеется, куда более достоин стать Принцем, однако Боги оставались глухи как к молитвам крестьян, так и королей. Рейнис не была драконом, пусть от этого Рейегар и любил дочь ещё сильнее. И его маленькое черноокое дорнийское солнышко пахло апельсиновой водой с корицей, медом и сладостью, а не дымом и кровью.
На брата надежды было ещё меньше. С каждым годом Рейегар все больше опасался, что недуг отца передался и Визерису. Мать разделяла его страхи, хоть и любила сыновей больше жизни. Она покинула Королевскую Гавань в тот день, когда Визерис стал лордом Драконьего Камня, и больше не оставляла его одного. С тех пор каждое письмо королевы Рейлы было пропитано горечью, и Рейегар делал неутешительные выводы: он - последний дракон. Принц-Дракон, Король-Дракон, Тряпичный Дракон...
Рейегар поднял глаза на жреца, тот как раз красочно вещал о том, как темна ночь, как полна она ужасов, и о том, как свет Владыки может рассеять все эти напасти, стоит лишь принести ему скромную жертву. Язык Тороса уже заплетался, и король вскинул руку:
- Довольно.
Жрец замолк, удивленно глядя на Таргариена, поднявшегося со своего места. Рейегар обошел стол, задумчиво глядя то на толстяка в красном, то на его меч, лежащий на столе без ножен. Прошло не так много времени с тех пор, как Торос зажег его собственной кровью, наглядно иллюстрируя легенду о Светозарном. Сейчас клинок лежал на столе, чуть мутноватый, но холодный и не подающий никаких признаков волшебства. Конечно, Рейегар не верил, что сталь загорелась по слову жреца, но и какую-то странную силу, исходящую от пламени, игнорировать не мог.
Драконы всегда питали нездоровую страсть к огню, которую Рейегар, признаться, никогда особо не разделял, и, вероятно, мириец пытался сыграть на этом, явившись с просьбой к самому королю, однако Таргариен не был глуп. И безумен. Его отец пришел бы в восторг, увидев фокус, и тут же собрал половину казны, дабы построить Красный Храм в Королевской Гавани в кратчайшие сроки. И, милостью Семерых, не велел бы при этом снести Септу Бейелора, дабы освободить место.
Молодой король был осмотрительней, пусть сердце его билось чаще, а мысли то и дело возвращались от прошения жреца к легендам о Принце.
Он поднял клинок, взвесил его на ладони - ничего необычного или выдающегося. Разве что рукоять чуть теплая, но это Рейегару могло и показаться.
- Ваше Величество?
Кажется, он молчал чересчур долго, и жрец набрался наглости - ещё бы, столько вина выпить, - окликнуть короля. Однако он его не осуждал.
Таргариен поднял взгляд на Тороса, и его тонкие губы тронула улыбка. Мириец был пьян, но глядел вполне осознанно, потому Рейегар решил не тянуть.
- Я даю свое разрешение на постройку храма.
Лицо жреца исказилось, сменив за мгновение гримасу удивления на недоверие, радость и даже некоторое разочарование. Кажется, к тому, что король так легко согласится, он был не готов, и, наверняка, у него в запасе имелось множество красивых историй, которые должны были убедить правителя, однако у Рейегара не было ни малейшего желания их слушать. По крайней мере, сейчас.
- Ступай, Торос из Мира. Да прибудет с тобой благословение твоего бога. - Таргариен отошел к окну, давая понять, что разговор окончен.
- Милость Владыки Света всегда сопоставима деяниям человека, мой добрый король. - Поклонился жрец и, лукаво улыбнувшись, удалился.
Рейегар взглянул на огни города, лежащего вокруг стен Красного Замка. Он и забыл, когда в последний раз бывал там не по делу. Однажды Серсея уговорила его, и они, переодевшись в простую одежду, вышли на улицы и гуляли там до полуночи, пока их не остановила стража. Надо было видеть их лица! Пожалуй, тот день был одним из самых счастливых в их недолгом браке. Королю не хватало его королевы, и это его печалило. Вчера вечером он даже попытался сложить песню о ней, вот только "любовь" упорно рифмовалась с "кровью", а "Серсея" с "сожалея".
- Ваше величество, простите, что отвлекаю... - мягкий голос Вариса отвлек Рейегара от размышлений, однако не удивил. Он не слышал, как открылась дверь, и Паук, как всегда, вышел из тени, будто бы по волшебству, - видать, Торос не был единственным колдуном в комнате.
- Да, лорд Варис? - Король отвернулся от окна и возвратился за стол, на котором лежала увесистая раскрытая на середине книга в черной обложке из блестящей кожи какого-то невиданного зверя.
- Я не лорд, мой король, и вам это прекрасно известно. - Печально вздохнул евнух, беззвучно подойдя к столу с елейно-добродушным выражением лица.
- Известно, - согласился Рейегар, невольно улыбаясь. Ему нравился этот человек, пусть король и не был уверен до конца, может ли ему доверять. - Я дважды предлагал тебе титул, но ты отказывался.
- Никто не обращает внимания на паука, мой король, но все изменится, стань он бабочкой. - Варис сел напротив, предпочтя стул, соседний с тем, на котором сидел жрец. Он сложил напудренные пухлые ручки на груди.
- Если назвать паука бабочкой, крылья у него не вырастут, - возразил Рейегар, задумчиво вглядываясь в огонек зажженной свечи.
- Возможно, ваше величество, но пауки - существа не рисковые. - Таргариен усмехнулся, но дальше спорить не стал. - Вы приняли предложение жреца?
Рейегар нахмурился:
- Зачем спрашивать то, что и так уже знаешь? Хочешь услышать ответ из моих уст или просто стараешься придерживаться приличий?
Варис пожал плечами и скромно улыбнулся:
- Приличия - то немногое, что доступно нам, простым людям.
- Да, я принял его предложение.
Паук составил домиком редкие брови:
- Но разумно ли это, мой король? Верховный Септон будет немного огорчен этим решением.
- Увы, но удовольствие Его Святейшества - не первоочередная моя задача. - Отмахнулся Рейегар.
- Смею полагать, благочестивым подданным оно так же может прийтись не по вкусу...
Проницательные глаза Вариса следили за каждым движением Рейегара, от этого делалось немного не по себе. Король устало вздохнул:
- Нам следует налаживать контакт с Эссосом, в этом вопросе Королевская Гавань отстает от того же Дорна или Староместа. Мы должны открыть умы для чего-то нового, и это принесет выгоду всем. Пусть не все это сразу заметят. - Он помолчал и добавил: - А подданные изменят свое мнение, когда красные жрецы покажут парочку своих фокусов. Они превосходные фигляры, ты знал? - Варис покачал головой. - А Септоны утихомирятся, стоит только намекнуть, что процент от доходов Красного Храма будет отдан Церкви.
Как бы то ни стало, но Таргариен говорил искренне. Он верил, что сотрудничество с Востоком способно принести Семи Королевствам много нового. Однако, были и иные причины, о которых с Пауком он говорить не собирался.
- У вас ни капли веры в людей, мой король. - Притворно всплеснул руками евнух.
- Как и у тебя, друг мой. - Невесело покачал головой Рейегар.
16.Мелисандра
16.Мелисандра
Факелы и огненные чаши в Красном Храме никогда не затухали, и любая комната была гораздо светлее, чем все улицы Асшая днём. Этот яркий контраст удивлял Мелони с самого начала, как только она ещё семилетней рабыней приехала в столь странный край прямиком с аукциона в Миэрине. Любого человека поразил бы столь странный факт: город, где истово верили в Рглора, Владыку Света, оказался давящим и мрачным. А девочку, всю свою жизнь влачившую существование в солнечных и жарких краях — удивило особенно.
И как иначе? На дома из тёмного камня почти никогда не попадали солнечные лучи, небесное светило скрывалось в тяжёлых грязных тучах, лишь изредка даруя своё ласковое тепло. Мелони казались чужеродными проулки, вымощенные серой брусчаткой, тёмные и пугающие, а в воздух и вовсе будто навечно запустил костистую лапу сизый туман. Странными виделись и люди, закутанные в плащи с капюшонами, чёрными призраками расхаживавшие по улицам.
Храм, где поклонялись Владыке, как и всё в Асшае, был выстроен из тёмного камня, как будто бы поглощавшего каждый редкий солнечный блик. Почти угольно-чёрный снаружи, с массивными колонами на входе и высокими дверьми, но внутри был объят ярким светом, не оставляя ни единого серого уголка. Вдоль стен выстраивались постаменты с огненными чашами, факелы. Пламя — это основа жизни, тепло и свет никогда не покинут обитель жрецов.
Мелони привыкла к новой жизни, и она ей по-настоящему нравилось. Как во все вечера за последние годы, она сидела напротив чаши с пламенем, и яркие красные всполохи плясали, норовя лизнуть её лицо, дотянуться до пальцев. Но будущая жрица — пусть до этого титула ещё лежала пропасть из умений и знаний — не отстранялась и не отводила глаз, старалась не рассеивать своё внимание на ходившие рядом красные фигуры, на песнопения других жрецов о ночи, тёмной и полной ужасов. А особенно, старалась не смотреть на стоящий рядом кубок с ужасным снадобьем, смердевшим как из могилы.
До слуха донеслись разговоры о Торосе из Мира, что отправился к королю далёкой страны, но Мелони быстро отгородилась от пока бесполезной информации.
— Ты должна сосредоточиться, — напевно говорила наставница Иллина, сидевшая на стуле подле. — Владыка дарует тебе то, что ты хочешь увидеть, но это не станет лёгкой добычей.
Так и было. Мелони пристально следила за пляской огня, тщательно вглядываясь в самоё её сердце. Спина, которую она старалась держать идеально прямо, уже ныла, а глаза воспалились, отчаянно хотелось их потереть. Но так будет только хуже, это тоже урок, усвоенный давным-давно.
Она еле сдержала удивлённый вздох, когда показалось, что промелькнуло видение. Будто бы крылья в звёздном небе, пролетевшие единым неясным мгновением. Но нет. И это ей почудилось.
— Выпей. — Иллина протянула ей кубок с дурно пахнущим снадобьем, заставив Мелони повернуться и обратить внимание на себя. Рубин — точно такой же, как у ученицы, — завораживающе пульсировал в такт вздымающейся груди. Было жарко, но на смуглой коже женщины не выступило ни капельки влаги, чёрные волосы, уложенные аккуратными локонами, не слиплись от пота. Мелони же казалось, что она раскраснелась и вся вымокла.
— Это обязательно? — бывшая рабыня сморщила носик.
— Пока ты не будешь готова. — Иллина строго посмотрела на неё своими тёмными, почти чёрными глазами. — Тебе ещё через многое предстоит пройти, Мелисандра.
Имя всё ещё резало по уху. Но так её будут называть до конца дней, теперь она ученица у жрицы Рглора, а не рабыня. Она заслужила как новое имя, так и новую жизнь, которой обязана Владыке Света, указавшему Иллине путь к маленькому живому лоту номер семь на невольничьем рынке Эссоса. Она до сих пор истово благодарила Рглора за эту встречу, каждая её ночная молитва начиналась именно с этого.
Мел покорно приняла чашу из рук женщины. Пахло тухлыми яйцами, гарью и пеплом, а на вкус и того хуже. Горло скрутило спазмом от первого же глотка, по всему нутру словно разнеслась огненная волна. Девочка оперлась руками на столешницу, выронив чашу, медь гулко ударилась о светлый каменный пол. Пальцами она ощущала, насколько холоден камень, а сама будто горела заживо. Она часто задышала и закрыла глаза, стараясь справиться с охватившей дурнотой. Каждый раз как в первый.
— Однажды ты привыкнешь. — Иллина подняла чашу и поставила на место. — Однажды огонь будет гореть внутри тебя, разливаясь теплом по жилам.
— Больно. — Мел смахнула слёзу, предательски покатившуюся по щеке, глаза защипало. — Пока только больно, и больше ничего.
— Рглор требует жертвы за свои дары. Так это работает. Ты думаешь, что я сразу же научилась разгадывать его послания, или давать жизнь теням? — Пухлые губы женщины тронула улыбка. — Это был долгий путь. Но и ты справишься. В тебе огня гораздо больше, чем во мне, Мелисандра.
Не такая уж это новость, и подобное знание Мел всегда льстило. Иллина признавалась, что впервые увидела будущее лишь в семнадцать, до того Владыка оставался глух к её молитвам. А вот сама девочка быстро научилась улавливать в пляске языков пламени то, что говорил Рглор. Сначала то были неясные образы, но с каждым разом они становились отчётливее. Вот только сейчас ей уже четырнадцать, а далеко в своих успехах она не продвинулась.
— Я могу видеть, когда мне грозит опасность, — чуть поколебавшись, призналась Мелони. — Однажды видела, что Грег хочет взять меня силой, и сумела этого избежать. Но больше Владыка не говорит со мной.
Иллине словно зарядили пощёчину, она удивлённо воззрилась на ученицу.
— Ты никогда этого не говорила.
Мел пожала плечами. Она не хотела делиться своими успехами, потому и таилась.
— Это всё мелочи. Я вижу то, что касается меня, злые умыслы других людей. Но ведь не для этого я вглядываюсь в огонь. — Что было лишь отчасти правдой, и девочка это осознавала.
Иллина погладила указательным пальцем рубин, как делала всегда, когда размышляла.
— Видения нужны нам, чтобы изменить судьбу, иначе зачем Владыке их посылать? — рассуждала Иллина, скорее для себя, чем для собеседницы. Она мягко улыбнулась.
Мелони ответила на её слова неуверенной улыбкой. Не направляет ли Рглор видения, потому что хочет привести её, бывшую рабыню, к чему-то поистине удивительному? Не потому ли много раз спасал жизнь, потому что она важна? Мел никогда не думала об этом в таком ключе. Прежде чем увидеть в огне Грега, идущего в ночи к её комнате, она долго вглядывалась в пламя, почти до истощения, пока не засыпала прямо за столом. Никто из неофитов Красного Храма не мог похвастаться таким усердием. Ничто не давалось ей просто так.
Иллина мягко взяла её за подбородок, поворачивая голову ученицы к огню.
— Мы можем владеть тысячью разных фокусов, менять облик, пускать пыль в глаза неверующим, рождая разноцветных драконов из дыма. Но там, — она кивнула на пламя, — всегда только истина. Которую мы должны верно истолковать и донести до тех, кто в этом нуждается. И никто не должен знать, каким трудом тебе достаётся твоя магия.
Мел кивнула, вновь приготовившись к своему многочасовому бдению. Возможно, потом она снова глотнёт это гадкое пойло. Возможно, она снова не сможет встать со стула, потому что ноги уже онемели от долгого сидения на одном месте. Но она добьётся своего.
Глаза снова защипало, но Мел не моргала. Она подалась вперёд, с жадностью рассматривая пламя. И увидела. Впервые за много лет незнакомое место и незнакомых людей. Подле исполинского белого дерева сидела девушка с каштановыми волосами и плакала так горько. Золотоволосый юноша замер рядом, взгляд его был полон печали. Мелисандра не знала, кто они, почему Владыка решил говорить с ней об этих людях и почему это так важно. Но обязательно подумает над этим позже, это её обязанность — верно истолковать увиденное. А сейчас она плакала.
Впервые за всю свою недолгую жизнь Мелони поняла, что значит плакать от облегчения и счастья.
17.Бенджен
17.Бенджен
— Давай же, Бенджен Старк! Ты должен пить как мужчина на свадьбе родного брата!
Рокочущий смех Брандона доносился уже откуда-то издалека, эхом отдаваясь в голове у Бена, а лица соседей по столу стали такими расплывчатыми, что он уже едва мог отличить Элларда Стаута от Теда Моллена, хоть общего в приятелях Брана было столько же, сколько, например, в самом Бенджене и Джейме Ланнистере, муже его сестры. То есть, ничего.
Бен в свои тринадцать лет и прежде напивался, стараясь не отставать от старшего брата, однако до такой степени — никогда.
Он икнул и, прикладывая нечеловеческие усилия для того, чтобы все выпитое не вылилось обратно к его ногам, поставил голову, которая словно пухом была набита, на переплетенные пальцы. Вышло не с первого раза, и Бен ударился о столешницу, но в конце концов справился.
Пожалуй, стоило все же настоять на своем и поехать напрямик в Винтерфелл, как и велел отец, но нет же — брату нужно было повидать молодую невесту! Родники — почти по дороге, говорил он. Пара дней погоды не сделают, говорил он. Как же! Бен окончательно уверился в этом, когда двери трактира «Хмельной Родник», на чьей вывеске красовалась жуткая, выкрашенная в синий расплывчатая рожа со зверской ухмылкой, очевидно, символизирующая родник, отворилась, пропуская в душный зал пятерых мужчин. Бен, кажется, не знал ни одного из них, но скрещенные топоры на желтом поле, красующиеся под короной на груди их явного предводителя, были ему знакомы. Они двоились, троились и плыли перед взором Старка, однако говорили об одном: то люди лорда Дастина.
Брандон, судя по всему, был осведомлен лучше.
— Виллам, какими судьбами! — Он распростер руки в преувеличенно бодром приветствии, однако ни от кого, пребывавшего в этот момент в более-менее здравом уме и трезвой памяти, не укрылся опасный блеск, появившийся в хмельных глазах наследника Винтерфелла. Бен, к сожалению ли, к счастью ли, к таким не относился.
— Старк, — коротко, но очень выразительно отозвался Виллам, а кто-то из его людей сплюнул на пол себе под ноги.
Бенджен похолодел. Сознание, затуманенное изрядным количеством эля, наконец выдало юному северянину ту информацию, которую он знал о Вилламе Дастине. И это заставило парня чуть протрезветь, поднявшись на ноги рядом с братом. Вошедший молодой человек, статью и удалью не уступавший Брандону, был женихом Барбри Рисвелл. Девушки, на которой теперь собирался жениться Бран. Той, чью честь он забрал, запятнав свою и поставив под удар союз с Талли и дружбу с Дастинами.
— Брандо-о-о-он, давай пить. Сиди, — пробормотал Бен и положил руку на плечо брату, но тот стряхнул её, даже не обратив внимания на предупреждающий жест. Потеряв опору, младший Старк рухнул бы, если бы не Тед, подоспевший на помощь.
Перемахнув через скамью, Бран деловито направился к вошедшим, оставляя Бенджена лишь беспомощно наблюдать от стола.
Гомон гуляющих северян, стихший в момент, когда в двери вошел лорд Барроутауна со своими людьми, возобновился, и толпа сомкнулась за спиной Брандона, скрывая его из вида младшего брата.
— Проклятье! — Выругался Элл, угрюмо глядя вслед своему лорду и другу. — Он сейчас опять впутается в неприятности.
Бен по лицам спутников понял: Стаут прав.
— Нинада-а-а, — протянул он, словно бы его слова могли уберечь Брана от беды, пытаясь подняться и самым краешком сознания понимая, что ноги не слушаются его в той же мере, что и язык. Осознав тщетность своих попыток, Бен тяжело опустился назад — не дело младшему сыну лорда Рикарда Старка валяться на полу в каком-то захудалом трактире.
— Может, пойти следом? — Тед обеспокоенно покосился туда, куда направился Бран, а теперь с той стороны начал доноситься подозрительный шум.
— Зачем? — Скосив глаза на кружку, зачем-то поинтересовался Бенджен и икнул.
— Сомневаюсь, парень, что твой брат просто извинится перед Дастином за то, что попортил его невесту. — Моллен хмыкнул, но веселья в его словах не было и в помине.
Бен нахмурился. Тед прав, не в духе Брандона было просить прощения за что бы то ни было. Он ни в коем случае не оправдывал поступок брата, однако полагал, что вопрос давно решен между отцом, Рисвеллами, Дастинами и Талли, раз Нед теперь женится на леди Кейтилин, и уж тем более не верил, что Бран способен натворить ещё большую глупость… Хотя кого он обманывал — Брандон Старк был способен и на большее. Он всегда брал своё, чьим бы оно ни было прежде, и получал желаемое, ничуть не стесняя себя в средствах.
От двери донесся звук удара. Даже Бенджен подскочил, по толпе гуляющих прошелся ропот, а в воздухе вдруг со свистом пролетела глиняная кружка, врезавшись в стену прямо над столом, где гуляли четверо мужиков, с черными конскими головами на красных дублетах.
— Клянусь Старыми Богами! — взревел самый крупный из них, по чьей рыжей бороде обильно разлилась пена, брызнувшая из разбитой кружки.
Он вскочил со стула, гневно оглядывая трактир, напоминавший потревоженный муравейник, в поисках виновника конфуза. За ним последовали и его спутники, бросаясь в уже образовавшуюся в центре зала потасовку.
— Проклятье! — Эллард вскочил с ногами на лавку, выискивая среди дерущихся Брана. — Надо найти его!
— Элл, он убьет нас, если мы вмешаемся! — резонно возразил Тед, однако же беспокойно заерзав на месте.
Бен, с трудом фокусируя взгляд, смотрел то на Стаута, то на Моллена. Его мутило, все окружение двигалось по кругу с бешеной скоростью, однако в голове была такая приятная пустота, что беспокойство за брата напоминало о себе тихим назойливым голоском, тревожившим юного Старка лишь на самом краешке сознания.
— Да чтоб тебе иные плешь проели, Моллен, лучше уж он нас убьет, чем лорд Рикард, если наш Брандон чего натворит! — Эллард вскочил, перемахнув скамью, как это прежде сделал Бран, и ринулся к выходу, где видел друга в последний раз.
— Ну и пусть идет, — буркнул Тед, отхлебнув из кружки и угрюмо покосившись на Бена.
— Пусть, — согласился Бен. Зная брата, он небезосновательно полагал, что его гнев все же страшнее гнева отца. Да и что тому могли сделать люди лорда Дастина? Ему, сыну своего сюзерена? Однако голосок беспокойства звучал в мыслях все громче и навязчивей. Хотя, возможно, ему просто вторил выпитый эль.
Бен посмотрел на свою кружку, понимая, что сделай он еще глоток — уже не удержит выпитое, но тут от выхода раздался голос Элла, который перекрывал весь рев толпы, звуки шлепков, ударов и грохот разбиваемой посуды.
— Тед! Бенджен! Сюда!!!
С пьяных глаз Бен не сразу понял, что к чему. Однако Моллен, выпивший ничуть не меньше, резко вскочил и кинулся в гущу драки, которая каким-то чудом до сих пор не добралась до их стола. Он успел лишь обернуться, бросив Бену:
— Сиди тут! — Прежде чем его поглотила толпа, мало-помалу заполнившая почти весь зал трактира.
Краем уха Бенджен слышал, как кричит, безуспешно пытаясь утихомирить драчунов, трактирщик. Его голос звучал так тихо и умоляюще, что Бен усомнился, смогли бы его увещевания подействовать, даже если бы их и услышал кто-нибудь, кроме него. Столпившись в углу, пищали трактирные девки, ревел чей-то раскатистый бас, призывая бить проклятых железян, которых отродясь в «Роднике» никто не видывал.
И посреди этого гвалта, как гром среди ясного неба, раздался лязг стали, который перекрыл все прочие звуки. Ведомый интуицией, Бен вскочил с места. Слишком резко — голова закружилась, и его стошнило прямо под ноги, однако это, на удивление, протрезвило Старка.
Шатаясь, он быстрым шагом побрел туда, где скрылись брат и его друзья. На всякий случай он достал из ножен кинжал — с чем Боги не шутят — и сжал рукоять в руке, словно бы та могла сослужить хоть какой-то опорой.
Удар слева, предназначавшийся явно кому-то другому, скользнул по скуле молодого Старка, и ему показалось, что голова вот-вот отвалится. В глазах потемнело, но все обошлось, и он удержался на ногах, упорно пробираясь между воинствующими северянами, чью кровь горячил хмель и драка.
Вдруг давка закончилась, и он вывалился на более-менее открытое пространство, где лязг стали зазвучал громче. От неожиданности Бен споткнулся, зацепившись ногой об ногу, и полетел вперед, успевая в последний момент вцепиться во что-то тяжелое, оказавшееся при ближайшем рассмотрении одетым в темно-желтый колет.
«О, Дастин! А где же Бран? ..» — успел подумать Бенджен прежде, чем они оба потеряли равновесие и повалились на утоптанный снегом и щедро политый элем пол.
Удар оглушил его, сверху навалился лорд Виллам. Бен рванулся, цепляясь пальцами, из которых куда-то исчез кинжал, за половицы и чувствуя, как руки скользят по чему-то липкому и горячему.
18.Серсея
18.Серсея
— Что значит, король Рейегар уехал? — Серсея гневно упёрла руки в бока, рассматривая служанку, имени которой и не помнила. Мимо, словно испугавшись гнева Ланнистер и потому пригнув головы, спешили слуги, тащившие сундуки с вещами из только что прибывшей повозки королевы и её отца, десницы.
— Он покинул замок несколько дней назад, ваша светлость, — пролепетала служанка, потупив глаза.
— Несколько! .. — воскликнула королева, всплеснув руками. Как он мог не дождаться! Супруг должен был знать, что она вернётся уже со дня на день. Не мог не знать.
Серсея, придерживая юбку длинного красного платья, стремительно направилась вслед за отцом, неспешно поднимавшимся по ступеням к величественному Красному Замку. Рядом с ним шагал Эртур Дейн, рукоять меча в его заплечных ножнах блестела под лучами полуденного солнца.
— Король не захотел явиться на свадьбу твоего сына из-за якобы важных государственных дел, но запросто оставил столицу без правителя! Безо всякой нужды! — заявила она, поравнявшись с мужчинами.
Тайвин опустил на неё холодный, тяжёлый взгляд зелёных глаз.
— Ты не знаешь причину его отъезда, — спокойно ответил он.
Да какая бы ни была причина, ничто не должно заставить мужа уехать во время долгой разлуки с женой, так и не дождавшись встречи. Посмей она так сделать, то тут же прославилась легкомысленной, поднялась бы целая буча, какая из неё жена, и что она себе позволяет. Но Рейегару, как любому мужчине, позволено всё. Серсея гневно сжала кулаки.
— Но разве он не должен был посвятить тебя во всё, что произошло за время нашего отсутствия?
— Он король, Серсея, а не мой подчинённый. Я соберу заседание Малого совета, и этого достаточно.
— Могу ли я посетить его? — Девушка вскинула голову, серьёзно глядя на отца. Он промолчал пару мгновений, губы сжались в тонкую линию, почти незаметную на бледном лице.
— Я королева, и раз короля нет в столице, то не полагается ли мне… — упрямо продолжила она.
— Нет, — прервал её готовящуюся тираду Тайвин, вздохнув. — Я справлюсь сам, и это не дело королев. Тебе нужен отдых после дороги. — Они остановились возле ворот в замок, и Тайвин даже не удостоил дочь взглядом. — Сир Эртур, проводите королеву в её покои.
Серсея гневно выдохнула и прошествовала мимо отца, не оглянувшись. Она может править! Она бы сумела, будь ей позволено. Откуда взялись идиотские предрассудки, почему все считают, что женщине не место среди мужчин, что они не в состоянии править и давать мудрые советы?
Красный замок казался ей слишком просторным и светлым по сравнению с родным Кастерли Рок. Неожиданно, но и это только усилило без того никуда негодное настроение, опустив его на уровень дна Узкого Моря. Серсея холодно смотрела на слуг, фрейлин, на гобелены, коридоры и двери, выглядевшие чужими и странными. Раздражающими.
Навстречу выбежала Рейнис, юбка её чёрно-красного платья чуть ли не развевалась, ножки в чёрных туфельках бойко стучали по каменному полу.
— Не бегите так быстро, принцесса! — крикнула в спину девочке воспитательница Коллет, как всегда с добродушным выражением лица, само спокойствие.
Рейнис поравнялась с мачехой, улыбаясь во весь рот.
— Я так рада вас видеть! — личико дочери Рейегара так и лучилось теплом, обожанием и любовью. Даже падчерица рада, ждала её, в отличие от запропастившегося непонятно где мужа!
— Спасибо, дорогая. — Серсея чопорно улыбнулась, но, скрестив руки на груди, не поддалась желанию Рейнис обняться. Девочка отступила на шаг.
— Я не видел вас всего несколько недель, а вы похорошели ещё больше, принцесса, — мягко сказал Эртур. — В будущем вы разобьёте множество рыцарских сердец, вот увидите.
Девочка хихикнула, прикрыв рот смуглой пухлой ладошкой, будто бы вспомнив нравоучения воспитательницы, что улыбаться во весь рот неприлично.
— Я обязательно покажу вам свои рисунки! Я так много нарисовала, пока вас не было. Если хотите, могу прямо сейчас. У нас готов чай, и есть вкусное печенье. Наверняка вы давно не пробовали ничего вкусного!
— Конечно-конечно. — Серсея обогнула девочку, не выдержав её лепета. Она злилась на всех Таргариенов вместе взятых. — Но только позже, может быть, завтра. Или послезавтра. Я очень устала.
— Но я ведь… — Рейнис досадливо закусила губу и захлопала большими глазами, но ничего внутри Серсеи не сжалось и не дрогнуло.
Со злости Серсея слишком резко захлопнула дверь своих покоев прямо перед носом Эртура. Гвардеец был закадычным другом мужа и наверняка тоже разделял решение короля уехать подальше от жены.
Она приказала служанкам наполнить ванну и, предпочтя остаться одной и отказавшись от помощи, с удовольствием окунулась в горячую воду, смывая с себя дорожную пыль и воспоминания о свадьбе Джейме. Это до сих пор никак не желало укладываться в голове. Брат должен был быть рядом с ней, всегда, всю жизнь. Вступить в Королевскую Гвардию, охранять её покой — она никому и никогда не доверяла так, как Джейме. Никакая охрана, даже в лице Эртура Дейна, даже Гарольда Хайтауэра, не могла дать ей ощущение полной безопасности.
Конечно, Джейме всё равно остался её любовью, её половинкой, и ничто не в силах этого изменить. Но теперь она ощущала себя одинокой. Особенно сейчас, когда, оказывается, и мужу она не особо-то нужна. Серсея вздохнула и провела по груди мыльной губкой, пахнущей лилиями. Но всё же они оба нужны ей. Без Рейегара она тоже ощущала себя словно тонкое и ломкое деревце на огромной поляне. Всё это так сложно!
В детстве, наслушавшись сказок о благородных лордах и леди, она пребывала в полной уверенности, что полюбит раз и навсегда. Иногда, конечно, они смеялись с Меларой, что неплохо было бы заполучить всех красивых лордов мира, но то была всего лишь легкомысленная болтовня. Она думала, что, подобно Таргариенам, они с Джейме обязательно смогут стать мужем и женой. Почему драконам можно, а львам нет, чем они хуже?
Вместе с тем она грезила о Рейегаре, даже рисовала его, принца, и её, Серсею с короной в волосах и на огромном драконе. Как не мечтать о таком, когда отец обещал, что она станет королевой, станет женой Рейегара. Так и случилось, но сейчас что от этого толку?
Но горячая ванна всё же смогла чуть-чуть поднять её настроение, и оно было уже не на дне Узкого Моря, а где-то посредине. Серсея надела свежее платье, лёгкое, почти невесомое, из зелёного шёлка под цвет глаз. Она уселась на стул напротив зеркала и попросила фрейлину Делию, приехавшую вместе с ней из Кастерли Рок, расчесать волосы.
— Король Рейегар отсутствует уже четыре дня, и накопились письма, — осторожно начала фрейлина Роуз, рыжая и веснушчатая, думавшая о себе как о хитрой интриганке, хоть это было и не так. Она улыбнулась, раскладывая на столике украшения для волос: шпильки с жемчужинами, заколки с рубинами, аметистами и изумрудами.
— Так давай же всё сюда, — Серсея вскинула бровь. Конечно же, письма полагалось отнести деснице, но сначала она посмотрит их сама. Она всегда так делала, даже когда Рейегар был в замке. Может быть, все и считали женщин негодными для заседаний в малом совете, но она не собиралась огораживаться от государственных дел и ограничивать себя стенами собственной комнаты.
Серсея перебирала письма: сообщения от Тиреллов о флоте и опасениях насчёт Грейджоев, робкие, совсем неуверенные возмущения Верховного септона по поводу жрецов Рглора. Всё это настораживало, но пока не попадалось ничего, заслуживающего серьёзного внимания. Она осторожно вскрывала послания, читала, а затем аккуратно запечатывала.
Наконец, ей попалось письмо от Джона Аррена, который просил принять ко двору талантливого счетовода Петира Бейлиша. Серсея хмыкнула. Ему следовало бы повариться в счетоводческом котле Чаячего города, где он и находился сейчас, ещё некоторое время, а потом она с радостью примет протеже Аррена в Красном Замке. И этот ответ она в состоянии написать сама.
Королева протянула остальные письма Роуз:
— Эти отдай лорду Тайвину. А мне принеси чернильницу и бумагу.
Она улыбнулась отражению в зеркале, и тому, как Делия укладывает её золотые, гладкие как сам шёлк, волосы.
19.Лианна
19.Лианна
— Но, пошел! — Лианна ударила коня пятками, и тот, пригнув голову и прижав уши, перешел на галоп.
Позади раздался голос Джейме, но девушка не расслышала слов, а, обернувшись, увидела лишь его бордовый плащ, развевающийся на ветру. Похоже, гвардейцы отстали.
Она почти легла, склонившись к спине скакуна, и прикрыла глаза, ощущая, как капли мелкого дождика хлещут по лицу, будто снег в суровую северную вьюгу. В мыслях возникла приятная пустота, и Лиа невольно прикинула: не так уж всё плохо, по крайней мере, пока.
Мимо проносились окраины Ланниспорта, последние домишки, стоявшие на отшибе, сараи, чумазые овцы, принимавшиеся громко блеять, когда мимо них пролетал вороной жеребец с всадницей на спине. Куры и редкие детишки с воплями разбегались с дороги, а какая-то баба с ведрами, явно не признав в растрепанной девушке новую госпожу Утеса, покрыла Лианну такими бранными словами, что любая приличная леди на её месте покраснела бы.
Лиа неслась, не разбирая дороги и полностью полагаясь на то, что вороной конь безошибочно найдет путь. Смеркалось, и почти по-весеннему солнечный день сменялся пасмурным вечером, каменистая дорога, ведущая к Утесу, становилась все круче, но сбавлять ход она не намеревалась.
— Миледи, не так быстро! — весело воскликнул Джейме, почти нагнав её, когда впереди, футах в трехстах, стала видна Львиная Пасть. — Мне не хотелось бы стать вдовцом так скоро!
Лианна же и не подумала слушать. Она прекрасно знала, как челядь в Кастерли зовет её за глаза — северная дикарка. Так зачем разочаровывать люд? Потяжелевшие капли стекали по лицу, а распущенные волосы лезли в глаза и липли ко лбу и щекам, но свобода, которую она почувствовала, пожалуй, впервые с тех пор, как приехала сюда, горячила кровь в жилах и заставляла чувствовать что-то, очень похожее на радость. Это стоило многого.
Пасть, зиявшая в сером камне Утеса, будто бы разверзшегося, чтобы впустить в себя званых гостей или же поглотить — незваных, приближалась с каждым мгновением. Конь фыркал, но не сбавлял темп, и Лианна с удовлетворением отметила удивленные лица стражи, пролетев под первой решеткой, поднятой под своды пещеры.
Она пришпорила скакуна, лишь оказавшись в дымном полумраке, освещаемом сотнями факелов. Горы камня, располагавшегося над головой, в первые дни давили на неё, казалось, всем своим весом, но теперь девушка привыкла и даже начала восхищаться величием своего нового дома. Говорят, даже Висенья Таргариен, увидев Кастерли Рок, признала его неприступным.
— Миледи, вы… прекрасны. — В голосе подоспевшего Джейме звучала насмешка, и Лианна не сомневалась: он назвал бы другое слово, не пройди в этот момент мимо них два гвардейца в алых плащах и с золотыми львами на туниках.
— Благодарю, милорд. — Кивнула новоиспеченная леди Ланнистер, чинно склонив голову и пряча недобрую усмешку на губах.
Так ли прекрасна, как Серсея? Сейчас, в потемневшем от дождя верховом костюме, с растрепавшимися от быстрой езды длинными косами и раскрасневшимися на ветру щеками. Так ли хороша она, пожелавшая вместо прогулок по саду и шитья поехать вместе с супругом в Ланниспорт, посмотреть на купцов, привезших вино из Бора, и на новую боевую галлею, названную Львицей и спущенную на воду этим утром.
Со дня свадьбы прошло чуть больше месяца, на прошлой неделе в Утес прилетел ворон из Королевской Гавани с вестью, что королева и Десница успешно добрались до Красного Замка, но отношения между молодыми супругами не слишком изменились. На виду они продолжали ломать комедию, разыгрывая влюбленную и счастливую пару, но лишь только закрывалась за ними дверь покоев, как Джейме и Лианна расходились в разные стороны. Он во двор, помахать мечом с сиром Аддамом и приятелями, в кабинет отца или на свою софу, а она — в богорощу, библиотеку, конюшню, если та уже не была занята лордом-мужем, или на огромную кровать, по-прежнему находившуюся в полном её распоряжении.
Порой Лианна забывалась, смеясь над очередной историей Джейме, брала его под руку, ведомая супругом по тоннелям Утеса, но каждый раз что-то неизменно напоминало о страшной тайне, которая златовласой тенью стояла между ними с той ночи перед свадьбой. Она сама ввязалась в эту авантюру, добровольно связала с Джейме Ланнистером свою судьбу и за это ненавидела его, а Серсею — еще больше. Порой ей хотелось ударить его, накричать, сбежать, самого довести до истерики, но кому бы от этого стало хуже? Лианна понимала: начни она — остановиться они не смогут, и тогда вся последующая жизнь превратится в Седьмое Пекло, которое станет проклятием в первую очередь для неё самой.
И она терпела. Она, чей буйный и непокорный нрав не смогли укротить ни няньки и септы, ни Рикард Старк, ни Роберт Баратеон, ни даже все три брата вместе взятые. Она смотрела на мужа за высоким столом в Львином Чертоге, и в каждом движении, в каждой ухмылке или слове видела королеву Серсею и вспоминала слова Бена, которые золоченые близнецы даже и не пытались опровергнуть.
Она приняла руку Джейме и спрыгнула с коня, с легким злорадством отметив, что его конь весь взмылен. Его новый конь, точнее.
На утро после брачной ночи Лианна, стоило рассвету забрезжить за окнами супружеских покоев, оделась и выскользнула из комнаты, направляясь в богорощу. Она просидела у чардрева так долго, что, оказалось, весь замок подняли на уши в поисках молодой леди Ланнистер, но время в одиночестве не прошло даром. Лианна продумала все варианты дальнейших событий, которые казались ей вероятными, и поняла: все, что теперь ей остается — постараться повернуть все в свою пользу и не возненавидеть супруга еще больше. В идеале она предпочла бы вообще его не видеть часто, но ввиду невозможности этого Лиа торжественно поклялась перед ликом Старых Богов не искать ссоры с ним.
Но что сказать, получалось у неё неважно. Особенно поначалу. Да и теперь, спустя месяц, она не могла избавиться от искушения поддразнить мужа или состроить ему какую-нибудь кознь. Так вышло и этим утром, когда он сообщил, что направляется в Ланниспорт, и предложил поехать и с ним. Очевидно, привыкший к леди иного типа, он сказал это из вежливости и пришел в легкое замешательство, когда Лиа с готовностью спрыгнула с постели, сверкнув голыми коленками, и заявила, что с радостью составит компанию своему лорду-мужу.
Еще больше Джейме удивился, когда на вопрос, какого коня предпочитает взять миледи, она указала пальчиком на высоченного вороного жеребца, гордость всей конюшни (и любимого скакуна самого Молодого Льва), прозванного Львиногривом за медную гриву, лоснившуюся на слабых лучах утреннего солнца. Отказать «любимой жене» прилюдно Джейме не смог, а потому сам всю дорогу, надувшись, восседал на долговязом сером в яблоках коне, который принадлежал ему до Львиногрива. Лиа мысленно ликовала, а на обратном пути предложила супругу проехаться наперегонки до Утеса.
К чести Ланнистера стоит заметить, что согласился он сразу, и досада в зеленых глазах моментально сменилась азартом, да и проиграл он лишь потому, что серый конь был старше вороного, а его всадник — тяжелее.
— Отличная поездка, милорд, — обворожительно улыбнусь Лианна, любовно убрав с лица мужа прядь золотистых волос и кивнув мальчишке-конюху, который увел её скакуна.
Джейме поймал её руку, коснулся губами и с ехидной улыбкой ответил в тон:
— О, да. Теперь каждый раз, когда мне предстоит скучнейшее лордское дело, я непременно буду брать вас с собой — ведь как иначе мне выпадет возможность свернуть шею на пути домой?
Лианна притворно закатила глаза, засмеявшись:
— Если вам захочется свернуть шею — где угодно — обращайтесь!
Джейме ухмыльнулся и, подставив жене локоть, повел её к широкому тоннелю, который вел к центральной части Утеса, больше похожему на коридор дворца, нежели на пещеру, и украшенному изящными каменными барельефами,
— И чему моя леди-жена намерена посвятить остаток дня? — поинтересовался Джейме, кивая гвардейцу, опиравшемуся у входа на позолоченную алебарду.
— Полагаю, попыткам изобразить из себя правильную жену для лорда Кастерли, — Лианна обреченно вздохнула, зная, что в покоях её ждет септа Констанс, которая прежде была наставницей Серсеи, а потому, как и королева, люто ненавидела северянку, занявшую место рядом с молодым лордом.
— Какое утомительное занятие. — Кивнул Ланнистер. — Я бы составил вам компанию, но боюсь… мейстер Тимерс? ..
Лиа вскинула глаза на пожилого человека, спешившего к ним, подобрав полы длинной серой робы, будто дама подол платья.
— Милорд! Миледи… — старик остановился, тяжело дыша и стараясь восстановить дыхание. Очевидно, он бежал всю дорогу, и теперь сморщенные щеки обычно степенного и напыщенного мейстера пылали алым, а в глазах был какой-то лихорадочный блеск.
Лианна беспокойно глянула на мужа, тот тоже заподозрил неладное, прищурившись:
— Что-то случилось?
Мейстер закивал и словно ярмарочный лицедей выудил откуда-то пергамент, скрепленный синей печатью с оттесненным на ней контуром форели дома Талли.
— Давайте сюда. — Джейме протянул руку, но мейстер смутился, обернувшись к Лианне.
— Оно для леди Лианны.
Лиа опешила, но приняла послание, надломила печать и улыбнулась, пробежав взглядом по первым строчкам.
— Что там? — Джейме попытался заглянуть ей через плечо, но пушистые волосы его супруги, закрутившись в кудри от сырого воздуха, мешали ему это сделать.
— Оно от Неда. — Голос Лианны потеплел. — Он пишет, что их свадьба с леди Кейтилин запланирована на конец следующего месяца, а мы приглашены, — произнесла она, не отрывая взгляда от письма.
Знакомый, ровный и четкий почерк грел душу — то было первое письмо, полученное Лианной от семьи, и она только сейчас осознала, насколько сильно соскучилась по ним, даже по Брандону. Нед писал, что лорд Хостер с легкостью согласился на брак, несмотря на отвратительный поступок Брана, а сам Нед нашел молодую невесту очаровательной и скромной — «не в пример некоторым», как добавил он сам. Брат сообщал, что братья добрались Севера, он сам остается в Риверране до самой свадьбы, а их лорд-отец вынужден был покинуть Речные Земли потому что… Лианна похолодела.
— О, боги… — Рука с письмом опустилась, и пергамент выпал из ослабевших пальцев.
Нет, этого просто не могло быть!
Колени подогнулись, перед взором помутилось, и Лиа, чувствуя, как холодный камень Утеса Кастерли уходит из-под ног, вдруг очутилась в объятиях Джейме. Будто изнеженная южанка, но все это не имело значения, если то, о чем говорилось в письме — правда.
— Миледи, в чем дело? — Голос мужа раздался над самым ухом, но до девушки смысл его слов дошел не сразу. — Лианна, Седьмое Пекло, что случилось?!
Он легонько встряхнул её, и девушка подняла взгляд на супруга, который растерянно прижимал её к груди, на которой безмолвно разевал пасть золотой лев.
— Мой брат. — Спокойный голос казался чужим, а перед мысленным взором вновь возникли строчки, написанные и тогда недрогнувшей рукой Эддарда. В зеленых глазах Джейме скользнуло непонимание.
— Он… — Комок подкатился к горлу, и Лианна не то судорожно вздохнула, не то всхлипнула, отворачиваясь, и тихонько закончила, перейдя на шепот: — Бенджен. Он убил лорда Дастина, теперь его отправят на Стену.
20.Джейме
20.Джейме
Джейме не мог даже представить, каково это: отправиться на Стену. Север — край морозный, нищий и абсолютно непривлекательный, ну а гигантское древнее сооружение — всё равно что край мира. Тирион напротив всегда изъявлял желание поглазеть на ледяное чудо, воображал, как залезет на самый верх и окинет взглядом разом половину Семи Королевств. Но даже он, услышав вести о Бенджене, не преисполнился теплыми чувствами.
Возможно, когда-то служба в Ночном Дозоре и была почётна, но те времена давно минули. Джейме бы с большей охотой вступил в Королевские Гвардейцы, встань пред ним выбор между двумя орденами с пожизненным целибатом и строгими обетами.
Но такого выбора, к счастью, в обозримом будущем не предвиделось.
Юный лорд приказал мейстеру найти все послания, которые попадали в Кастерли Рок из Дозора за пару лет. Он подозревал, что теперь-то леди-жена обязательно захочет помочь ордену, и хотел бы быть готов к предстоящим сюрпризам. Мало приятного, если однажды он проснётся — а половина недельной добычи из Золотых Рудников безвозмездно уплыла на Север в руки лорда-командующего Кворгила.
Он перебирал послания, которые услужливо принёс мейстер Тимерс. Рядом сидел Тирион, листавший толстенную книгу о временах Долгой Ночи.
— Старки вообще не следят за состоянием Дозора? — проворчал Джейме. Угловатым, крупным и строгим почерком лорд Кворгил сообщал о проблемах с людьми, с деньгами, с вооружением. Как Ланнистер и предвидел, из бед Ночного Дозора можно было соорудить пирамиду высотой под стать самой Стене.
Тирион посмотрел на брата поверх книги.
— Не только Старки не следят, но и король.
Джейме вздохнул, откладывая в сторону ещё одно письмо. Всего их было десять за три года.
— Но именно Старки — Хранители Севера, а не Рейегар. — Он пожал плечами. — На его месте я бы вообще упразднил Дозор, если уж на него всё равно всем наплевать.
Тирион уставился на него, как на сумасшедшего, и даже с грохотом уронил книгу на стол.
— Дозор нельзя упразднить! Они же охраняют страну.
— От снарков, грамкинов и прочей магической нечисти? — Джейме фыркнул.
— От одичалых, — запротестовал Тирион. — Они воюют уже не один десяток лет.
— В таком состоянии они способны защититься только от толпы старух. Тут уж либо реформы, либо распускайте, чтоб не мучились.
Тирион недовольно поджал губы.
— Всё равно это древний и благородный орден, — упрямствовал он. — С людьми, которые посвятили служению всю свою жизнь. Распустить его — это как… Как потерять часть страны! Без Ночного Дозора Семь Королевств — это уже совсем другая история. И вообще, а вдруг Иные вернутся, кто же нас тогда спасёт?..
Джейме хмыкнул, сардонически изогнув бровь. Иногда брат слишком уж увлекался книгами, которые читал, и серьёзно воспринимал всяческие небылицы. А Тирион задумался на мгновение и потом с той серьёзностью, которую не ждёшь от девятилетки, добавил:
— К тому же преступников всё равно надо куда-то ссылать.
— Ладно. — Джейме примирительно вскинул ладони, останавливая дальнейшие аргументы брата. — Ладно, ты меня убедил: в прошлом благородные мужи, а ныне последнее отребье, не зря морозятся на гигантской сосульке. Но это не заставит меня поощрять их страдания.
Тирион засмеялся.
— А теперь ступай и расскажи об этом жене.
Джейме обречённо кивнул. Это он и собирался сделать.
Сейчас солнце уже клонилось к закату, и с тех пор как мейстер вручил Лианне послание, Джейме жену не видел. Жена! Пора бы уже привыкнуть к тому, что он теперь женатый человек.
Но привыкнуть никак не удавалось. Всю жизнь он видел в качестве второй половины только одну девушку, и его жена так на неё была непохожа.
Ему, пожалуй, нравилась Лианна, и ещё ни от одной девицы он не удостаивался такого отношения. Острая на язык и весёлая, а иногда холодная, как сама зима. В некоторых случаях это даже задевало. Она не старалась понравиться, порой казалось, что ей и вовсе безразлично, что он думает об её поведении и поступках. Тут они были в расчёте — он тоже не больно-то старался.
Отец однажды, пусть и по совершенно другому поводу, сказал: «любовью сыт не будешь, и коня на неё не купишь, и дом она не согреет в холодную зимнюю ночь». Он никогда не задумывался над фразой всерьез, как и над многим, сказанным Тайвином. Однако же, глава семейства мог быть доволен: в основании союза с Лианной лежат совершенно другие чувства, и там есть всё, кроме любви.
Септа Констанс, которую Джейме встретил по дороге к спальне, чопорно посетовала, что не видела леди Ланнистер уже несколько часов кряду, и не знает, где её искать.
Джейме, впрочем, догадывался, где может отыскать супругу. Он усмехнулся. Да, недаром поётся в известной песне, что играют на свадьбах: молодожёны теперь одна душа, одно сердце и прочие сопливые эпитеты. Сожительство под одной крышей не проходит бесследно!
Единственное место, где Джейме ощущал себя чужим в собственном доме, куда старался не спускаться — это богороща. Он никогда не понимал, что северяне находят в белых, исполинских деревьях. На чардреве Кастерли Рок, кривом, уродливом, непонятно как разросшимся среди камней, был вырезан жуткий кровавый лик. Оно внушало почти суеверный ужас — в конце концов, дерево каким-то образом выжило всю остальную растительность в пещере, даже мох, даже чахлые кустарники. Растение упиралось ветвями в потолок, оплетало его сетью. Поклоняться таким деревьям — странно по меньшей мере.
Лианна сидела на мощном корне. Она, прятавшая лицо в ладонях, не услышала тихих шагов мужа и никак не отреагировала на его приближение. Её плечи вздрагивали. Не то чтобы Джейме питал какую-то особую скорбь по участи Бена – да, мальчика было жалко, но виноват он в этом сам. Но вот что ему тяжело видеть Лианну в таком состоянии, он осознал не без некоторого удивления. Наблюдать женские слёзы — занятие мало приятное в любом случае.
— Констанс собиралась отправлять по следу собак, иначе тебя не найти, — сказал Джейме.
Лианна отняла руки от лица. Она плакала уже давно, распухший нос и красные глаза тому свидетели.
— Что ещё остаётся, если ей ума не хватает. — Она совершенно не как леди вытерлась широким рукавом платья. Джейме тоже казалось, что они только на роль платков и годятся. — Ты же меня нашёл.
Он пожал плечами.
— Ну, это же я.
Джейме присел рядом. Ему всё ещё было здесь неуютно. Но хотя бы не так, как тем утром, когда их признали мужем и женой перед ликом Старых Богов на этом самом месте.
— Ты зря оплакиваешь Бена. Он же не умер.
Лианна одарила его коротким сердитым взглядом, жгучим, как удар хлыста.
— То есть ты считаешь, что всё совершенно нормально? Его отправляют в сборище убийц, насильников и воров. У него никогда не будет жены, детей…
— Ну, дети-то наверняка будут… — ввернул Джейме, чем заработал ещё один колкий взор.
— Отец казнил дезертиров сам. Но Дозорные сбегают не от хорошей жизни, а в вылазках за Стену умирают.
— Или спокойно доживают до седин и становятся почтенными мужчинами в чёрных балахонах. — Он повернулся к собеседнице всем корпусом, оседлав корень, на котором сидел. — Слушай, твой брат далеко не неженка. Он Старк. Я бы вот не продержался и недели, за имя, язык и нрав меня сослали бы за Стену, не дождавшись посвящения в дозорные, и потом ещё закатили бы пирушку по этому поводу. — С губ Лианны слетел неуверенный смешок. — Но Бенджен совсем другой. Ему хватит ума не лезть на рожон. Вот увидишь, он очарует всех вокруг своей серьёзностью и дорастёт до звания лорда-командующего. Уверен, Кворгил сам возьмётся его учить.
Девушка смахнула оставшиеся слезинки с длинных ресниц и судорожно выдохнула.
— Это Бран виноват. Я не верю, что Бен ввязался в какую-то авантюру самостоятельно. А уж что он убил кого-то…
Джейме пожал плечами.
— Может так, а может и нет. Никогда не угадаешь, как поведёт себя человек, когда в него тычут ножом.
Лианна мотнула головой.
— Только не Бен. Никогда не прощу Брандона. — Она вздохнула. — Он мечтал быть рыцарем, а теперь что?..
— В жизни рыцаря нет совершенно ничего выдающегося. Стал бы лордом какого-то замка, препирался бы со своенравной женой — тоска смертная. Зато теперь!..
Лианна снова хмыкнула, но тут же стёрла со своего лица усмешку. Джейме встал и подал супруге руку.
— Пойдём наверх.
Она поднялась на ноги, проигнорировав раскрытую ладонь, и серьёзно на него посмотрела.
— Ещё одно: я не собираюсь транжирить деньги твоего отца. Не думай, что брошусь финансировать Дозор.
Джейме замер и надеялся, что на лице не слишком отразилось изумление.
— Ох, так барды не врут, когда пишут песни! — рассмеялся он.
Лианна всё же взяла его под руку, как полагается жене, и вместе они поднялись в чертоги замка.
Леди Ланнистер не стала ужинать и сразу же отправилась в спальню, Джейме же вместе с Тирионом отведали запеченного гуся в яблоках и фаршированную щуку. Брат, что было неожиданно, не стал ехидничать по поводу отношений молодой четы, заводить разговор ни про Север (хотя всегда стремился обсудить прочитанные книги), ни про героев Долгой Ночи.
Когда Джейме зашёл в спальню, Лианна уже спала — скорее всего, даже не притворялась, слишком уж ровным было дыхание. Он, как обычно старясь пройти бесшумно, тушил по пути свечи, и в итоге оказался у своей софы. Скинул дублет, штаны и нырнул под одеяло. Тело, конечно, спустя столько времени, привыкло к неудобному ложу, но как же он скучал по кровати! Как же ему хотелось после всех дневных забот, а особенно после тренировок с мечом, разлечься на мягкой перине и отдыхать там всю ночь. Он никогда не ценил того, что имел!
Джейме сам не заметил, как начал проваливаться в сон. Лианна с Серсеей перетягивали канат на фоне возвышающейся гигантской Стены, северянка смеялась, а сестрица ругалась, как резчик по дереву. В итоге она перестала тянуть, резко отпустила верёвку, и Лианна грохнулась на спину, не удержав равновесие. Судьёй был отец, рядом с которым сидел Рейегар Таргариен, печально бренчавший на арфе.
Чем закончилось безумное сновидение, Джейме не узнал: в реальность его вернул крик. Он мгновенно пришёл в движение и рывком сел на софе, озираясь по сторонам.
Лианна что-то невнятно пробормотала и издала не то стон, не то вскрик. Джейме, гулко шлёпая по ковру босыми ногами, подбежал к ней и легонько потряс за плечо. Девушка, напряжённая, как струна, вздрогнула и распахнула глаза, несколько мгновений она будто бы не понимала, где находится. Даже в темноте он видел, что её слегка потряхивает, на лбу выступила испарина, а волосы чуть слиплись от пота.
— Никогда бы не подумал, что ты такая впечатлительная. — Джейме застыл в нелепой позе: одна нога на полу, коленом и руками упирался в кровать. Вроде и дальше двинуться неловко, и уходить пока рано.
Лианна провела ладонями по лицу и пробурчала сквозь них:
— Какой ужас. Мне только в детстве после сказок Нэн снились настолько яркие кошмары.
Ланнистер хмыкнул.
— Попытайся снова заснуть. Надеюсь, дальше тебе привидятся молочные берега и корабли из шоколада, которыми управляют кошки.
Он собрался было вновь вернуться на софу и попятился назад, но Лианна его остановила.
— Нет. Погоди. — Она запнулась, но через мгновение продолжила, будто бы даже смутившись. — Посиди рядом, пока я не засну.
Джейме удивлённо изогнул брови.
— О, ты наконец-то приглашаешь меня на законное ложе?
Лианна, приподнявшаяся на локтях, пожала плечами.
— Если тебе нравится, можешь дальше продолжать ютиться на софе, — язвительно парировала она.
— Ну уж нет! — Джейме быстро бухнулся в постель и растянулся во весь рост, блаженно потянулся носками вперёд и руками за голову, достав пальцами до изголовья.
— Одеяло с подушкой только забери свои. — Лианна повернулась к нему спиной и зевнула. — Я ещё не готова делиться.
— Угу, — уже сквозь полудрёму согласился Джейме. Но в следующий раз, сейчас ему прекрасно засыпается и так.
@темы: Песнь льда и пламени, фанфики, плиомания, любимые вселенные, Vёjes
-
-
27.09.2015 в 10:23-
-
27.09.2015 в 10:49Ооо, это ещё даже не средина...
А то я периодически залезаю, читаю выборочно)
Ух)) Ну и как оно? А то интересно же!))
-
-
27.09.2015 в 14:11