[Recordum]

Калеки и сломанные вещи
Питер/Кэрри
Гет, PG-13, драма, чуть ангста, hurt/comfort
Предупреждения: нецензурная лексика
Таймлайн: после 6х01.
— А дядя Питер… Он всегда был такой? — спросила Френни, не отрываясь от раскрашивания дерева на альбомном листе. Она уже закончила с ярким, словно куриный желток, солнцем, и светло-голубым небом с проседями-облаками.

— Нет, — ответила Кэрри, сидевшая рядом на стуле и читавшая статью «Таймс» о мусульманах в Нью-Йорке, очередная дерьмовая аналитика. Она оторвалась от написанного и мягко посмотрела на дочку. — Сейчас он очень болен. Совсем недавно он был самым сильным, надёжным и умным человеком, которого я знала.

— О. — Френни нахмурилась и подпёрла пухлой ладонью щёку, её голубые глаза — хоть что-то досталось не от Броуди! — пытливо глядели на Кэрри. — Дядя Питер как бы… Сломался?

Кэрри хмыкнула и поправила рыжие локоны дочки, падавшие на лоб.

— Что-то вроде того. Иногда так случается. Болезни серьёзно выводят людей из строя.

«Я сама выйду из строя без лития, ха-ха». Желчь поступала к горлу от одной только мысли, что дочь может остаться наедине с поехавшей мамашей и её другом-почти-паралитиком-с-протекающей-крышей. Должно быть, мысли отразились на её лице, потому что Френни торопливо заверила:

— Доктора обязаны его починить, и починят! Сломанные вещи ведь чинят? Почему нельзя так же с людьми.

Кэрри пожала плечами, закусив губу.

— Иногда это слишком сложно. Но очень надеюсь на это, солнышко.

Френни серьёзно кивнула и взяла зелёный карандаш темнее на тон. Теперь она терпеливо выводила листья на дереве.

— Я думаю, так и будет. — Она шмыгнула и потёрла ладошкой кончик носа. — Помнишь, у нас сломалась кофеварка, и ты сама её починила. Она работает совсем как раньше! Дядя Питер тоже выздоровеет.

Почему-то от этого сравнения захотелось забиться в самый дальний угол комнаты и завыть волком. Кэрри улыбнулась одними губами и пододвинула настольную лампу поближе к альбомному листу.

Френни снова оторвалась от своего занятия и посмотрела на неё.

— А ещё я думаю, нужно нарисовать тут Питера, ну, раз уж он с нами живёт.

«О, точно, рисунок „я и моя семья“, ещё одно творческое задание миссис Ди».

— Было бы здорово, солнышко, но будет немного… затруднительно рассказывать, кого ты нарисовала. — «Дорогая миссис Ди, моего папу убили террористы, но зато с нами живёт глубоко больная любовь моей мамы!» — Лучше нарисуй для него отдельную картинку, ему будет приятно.

— Точно. — Лицо Фрэнни озарилось. — Так и сделаю.

Кэрри поцеловала дочь в макушку и вышла из комнаты, прикрыв за собой дверь. На первом этаже бормотал телевизор, она особо не вслушивалась, но безошибочно опознала телемагазин, предлагавший купить какую-нибудь пилку для ногтей за девяносто девять центов.

Куинн спал в кресле. Рядом на столике валялся резиновый мячик для разминки кисти — Куинн с остервенением сжимал и разжимал его ни на что не способной правой рукой. С особенным усердием, когда смотрела Кэрри, словно бросая вызов, доказывая, что не бесполезен. Иногда мячик выпадал из его пальцев, катился под кресло, но Питер сам всегда его доставал и не просил помощи. Однажды он разрешил помочь Френни, но Кэрри — ни единого раза.

Было бы лучше, если бы она забрала его из больницы раньше? Было бы лучше, если бы не навещала каждый день, как и советовала медсестра? Вопросы, ответы на которые не смог бы дать и лучший аналитик ебучего ЦРУ.

Кэрри взяла с дивана плед и укрыла Питера. Не удержалась и провела пальцами по его волосам, откидывая чёлку. Что ж, всё-таки одно обещание он сдержал — никаких наркоманских притонов, шлюх, регулярный душ… Ну, хотя бы на этой неделе.

— Ты не толь-о всё по-отишь, — неразборчиво прошептал Куинн, не открывая глаз. Кэрри резко выпрямилась, словно её застукали за кражей, и отдёрнула руку.

— По-моему, ты недавно сказал другое, — она хмыкнула.

— Потому что сейчас мои мозги, настроение и язык настоящее… — он зашевелил губами, она почти чувствовала, как его слова разбегались, разбегались как тараканы при включенном свете, с ней тоже такое случалось без таблеток. — Дерьмо, — с усилием закончил он. — Но ты не обращаешь внимание, да?

— Ну, пока мне это удаётся. — Кэрри вздохнула. — Будешь ночевать тут?

Она бы хотела предложить помощь, проводить его до спальни, но просто знала — то лишь пустое сотрясение воздуха. Питер Куинн никогда не согласился бы, чтобы с ним нянчились. Особенно она.

— Ага. Телек тоже не выключай. Сам… — он неопределённо взмахнул здоровой рукой, поморщившись, словно опять ища слова и не находя.

Кэрри кивнула. Она взяла со столика кружку с засохшим на дне кофе и направилась на кухню, но Куинн поймал её за руку. Движение — лишь тень былой ловкости, и от этого каждый раз будто что-то трещало внутри неё, почти разбивалось. Она сжала его шершавые, потрескавшиеся пальцы в ответ.

— Спасибо, — еле слышный шёпот, Кэрри скорее прочитала по губам, чем услышала.

— Охренеть, у нас сегодня хороший день? — Она засмеялась, и Куинн неловко улыбнулся в ответ. «Ты не должна» — в тысячный раз повисло между ними невысказанное утверждение, и «я хочу» — такой же безмолвный ответ.

Она действительно сама починила кофеварку — иногда паранойя бывшего сотрудника ЦРУ шептала, что лучше сжечь дом дотла, чем вызвать ремонтника, мало ли кем может оказаться парень в спецовке? Но в этот раз Кэрри взвалила на себя куда большую ответственность.

«Ты не только всё портишь», — слова, что были бесконечно далеки от реального положения дел, но вселяли робкую надежду. Оставалось только надеяться, что однажды Кэрри Мэттисон сможет «починить» и Питера Куинна.