4.Nothing else matters
Trust I seek and I find in you
Every day for us something new
Open mind for a different view
And nothing else matters
Every day for us something new
Open mind for a different view
And nothing else matters
Драконница слишком проворно – с той прытью, которую никак не ожидаешь от столь массивной туши – махнула хвостом. Он рассёк воздух, словно хлыст, за ним остался шлейф из крохотных мерцающих льдинок. Коул, оказавшийся в зоне поражения, вскрикнул, но успел наклониться. Хвост опасно прошёлся над его головой, едва не зацепив шлем.
Оливия Тревелиан видела всё это краем глаза, осторожно подбираясь всё ближе. Ругалась Кассандра, уворачивающаяся от лапы чудовища, вздумавшего повернуться. Она удачно кольнула мечом, победный выкрик утонул в разъярённом рёве. Колдовал Дориан, даже сейчас умудрявшийся выстраивать удивительно красивое плетение из вспышек света, взмахов посоха и слов.
По лбу катился пот, несмотря на вечный холод Эмприз-дю-Лион. Магесса выкрикнула заклинание, но серебристая молния отскочила от тёмно-синего бока, не причинив вреда. Коул, не медля, метнул банку с пчёлами, рой вырвался на волю с жужжанием, сразу же окружив древнего гиганта. Дракониха заревела и замотала головой, начала топтаться на месте, затрещал лёд. Кассандра ловко перемещалась меж её ступней. Сталь скрежетала, чешуя прочная, словно железо, надёжно защищала врага.
Тревелиан всё ещё шла вперёд, не переставая творить заклятия. Она была уже достаточно близко, но находилась в слепой зоне – мельтешившие у ног драконницы Кас и Коул отвлекали внимание. Девушка неуклюже поскользнулась, но, замахав руками, сумела удержать равновесие. И тут Дориан залепил чудовищу в глаз зелёной вспышкой. Животное клацнуло страшной челюстью, рыкнуло и повернуло морду, вперив маленькие чёрные глаза ровно в миледи Инквизитора. Лив ойкнула, по инерции ещё чуть скользнув вперёд. Зверь раскрыл пасть и набрал воздуха для смертельной атаки – вместо огня этот дракон убивал холодом. Вестница мгновенно отскочила в сторону и нырнула за валун, больно ударившись бедром. От камня полетели в разные стороны крошки, но он всё выдержал.
– Ну спасибо тебе, милый, – прошипела Оливия. Как только валун перестал дрожать, она выскочила из укрытия. Противник теперь явно преследовал новую цель, и этой целью была она. Драконница проворно надвигалась. Павус бил заклятьями, но они отскакивали, не причиняя вреда; Кассандра и Коул пытались вновь завладеть вниманием, не переставали наносить удары, но тоже не достигли успеха. Кожа махины сочилась тёмной кровью из глубоких порезов, но ей будто стало всё равно.
Вместо того, чтобы бежать, Оливия зашагала навстречу. Возможно, она смотрела в глаза смерти, кто знает?
– С ума сошла, Вестница? – заорала Кассандра. – Уйди отсюда!
Тревелиан поудобнее перехватила посох. Животное встало на задние лапы, Коул и Кас бросились врассыпную.
– Вишанте каффас! – Услышала она ругань Дориана. Оливия побежала, а драконница снова опустилась на все конечности. Земля под ногами задрожала, мелкие трещины во льду стали глубже. Она снова начала набирать воздух в лёгкие, широко раскрыв пасть.
Лив знала, что именно это её шанс, возможно, единственный. Вероятно, тот самый, отделявший её от тёмного и мрачного забытья. Она смахнула со лба пот, и произнесла заклинание. С навершия посоха сорвалась ослепительно яркая вспышка огня, и шар угодил точно в цель, скрывшись в самой глотке монстра. Вместо смертельной дозы льда чудовище смогло исторгнуть лишь слабый дождь из острых льдинок. Оливия заслонила лицо рукой и вскрикнула. Она чуть не завалилась набок, колени подогнулись. Большой осколок впился в ногу, бок отозвался болью, доспехи явно не справились со своей задачей.
Животное, издав протяжный рык, как пьяное переступало с лапы на лапу. Крутанувшись, оно ещё раз взмахнуло хвостом. Он пролетел совсем рядом с Лив, самым кончиком с небольшими шипами угодив в живот. Её откинуло на спину, Оливия не смогла сделать вздох. Перед глазами почернело, и последним, что она увидела, был бегущий к ней Дориан.
***
Мягкий полумрак библиотеки обволакивал Дориана, настраивал на какой-то особенный лад. Его всегда очаровывал непохожий ни на что запах старых книг и лёгкий дымок чадивших свечей, стоявших на столике. Догоравшие огарки тлели в бронзовых подсвечниках, свежие стояли на блюдцах, освещая крохотное помещение, давая глазам возможность легче разбирать буквы на жёлтых страницах фолиантов.
В сущности, Дориан считал, что атмосфера библиотеки – она гораздо интимнее и таинственнее, чем спальня самого желанного любовника. Таким странным человеком он вырос, что поделать.
Он оторвался от чтения и посмотрел на фигуру, замаячившую на пороге. Оливия Тревелиан, по-хозяйски оглядевшись, подошла к полке и взяла тёмно-зелёный, достаточно толстый томик. Критически его осмотрела, с шуршанием перевернула пыльные, тонкие страницы. Увиденное её явно устроило, девушка улыбнулась магу. Она приблизилась к креслу рядом с Павусом, мягко ступая по скрипучим доскам. Пожалуй, даже с излишней грацией – ей бы быть танцовщицей в доме влиятельного магистра, а не посохом в Инквизиции размахивать.
– Так и знала, что найду тебя тут.
– Так и знал, что ты непременно захочешь найти меня тут, друг мой, – альтус усмехнулся, принимая правила игры.
Вестница Андрасте присела в кресло, скинула сапоги, которые тут же гулко ударились о пол. Она перекинула ноги через подлокотник, вытянула вперёд и устроила на коленях у Павуса. Тот вопросительно вскинул брови, но девушка лишь пожала плечами.
– Я устала. Серьёзно. Разрешишь мне эту маленькую шалость?
Первым порывом хотелось осадить наглячку, но вместо этого Дориан, всё ещё держа книгу одной рукой, другой принялся массировать ступни Оливии. Всё же стараясь быть аккуратным, мышцы, и правда, всё равно что одеревенели от напряжения.
– Ты стала слишком многое себе позволять, но так и быть. Сегодня я удивительно добрый. Например, ни разу не съязвил и помог прачке донести корзину с бельём, что же это такое со мной творится?
– Стареешь? – Тревелиан лукаво посмотрела на него поверх книги.
– Не дождёшься, – он вздохнул. - Хотя других причин я тоже не вижу, увы. Разве что в Скайхолде какая-то особенная вода, каким-то образом воздействующая на мою столь тонкую и сложную душевную организацию.
Оливия потянулась и взяла со столика несколько виноградин.
– Возможно, если задержишься тут подольше, то заметишь в себе ещё какие-нибудь изменения. - Она отправила виноград в рот. – Благоприятные.
– Это какие же, позволь поинтересоваться? Решу угробить все деньги на постройку приюта для бездомных собак? Или куда ещё заведёт моё размягчённое сердце.
– Ты считаешь, что это слабость?
– Нет. Я считаю, что это совсем не то, чем бы я хотел заняться. - Он одарил её ироничным взглядом.
Тревелиан пожала плечами. Она серьёзно посмотрела на Дориана и убрала ноги с его колен, выпрямилась, вновь уткнувшись в книгу. Её лицо приобрело сосредоточенное выражение, как будто она пыталась решить жизненно-важный вопрос.
– Что, уже чувствуешь себя не такой усталой?
Девушка поднялась, стянув с блюдца ещё несколько чёрных виноградин, и сделала пару шагов к Павусу. Лив присела на подлокотник кресла, Дориан не решился её остановить. Ему стало любопытно, насколько далеко всё зайдёт и какой оборот примет. Тревелиан запустила пальцы ему в волосы, в глазах читалась задумчивость, будто она размышляла о том же самом.
– Я не знаю, какой я себя чувствую. Всё это сложно. Судьба мира, которую решает обычная аристократка, всю жизнь только и занимавшаяся тем, что распивала дорогие вина, хамила родственникам и наперекор родителям пошла изучать магию. Иронично. И теперь ещё вляпавшаяся в какую-то мутную историю с тевинтерцем.
– Последняя часть мне нравится больше всего. Продолжай, обожаю, когда ты вдруг разрождаешься такими откровениями.
Оливия усмехнулась, тряхнув головой.
– Ты неисправим. Будешь? – Она поднесла к его рту виноград, но Павус отвёл ладонь. Ну вот, а так хорошо начинала, просто загляденье!
– Я люблю очищенный, милая. – Альтус цокнул языком. – Неужели прошло так много времени, и ты забыла? Или в тени у всех плохо с памятью?
– Давно ты понял? – Девушка опустила руку, тень от свечи на лице задрожала.
– С самого начала. – Он улыбнулся и покачал головой. – Ай, а могла бы зайти дальше, чем в прошлый раз. Но так и осталась на уровне неопытного неофита.
Демон Желания засмеялась и отвернулась, закидывая ягоды обратно на блюдо. Она повела плечами, таким простым и естественным движением, как делала Оливия Тревелиан.
– Что же, буду иметь в виду.
– Почему ты выглядишь так? – Он нахмурился. – Когда-то ты больше соответствовала моим вкусам.
Демон наклонилась к нему, слишком близко, он кожей ощущал её дыхание, отдававшее яблоками, совсем как у Лив. Зрачок жёлтых глаз сузился, превратившись в тонкую вертикальную полоску, глядела девушка крайне насмешливо. Взгляд глаз чужих, неприятных, непривычно выглядевших на красивом лице.
– Ты так уверен, Дориан, что не соответствую? Я вижу твои мысли, твоё сердце. Вижу даже ту хрупкую субстанцию, которую вы называете "душа". В общем-то, ты можешь даже проверить, права ли я. – Она попыталась пальцами провести по его щеке, но Павус схватил её за запястье.
– Ох, как проникновенно! Наверняка, долго и упорно репетировала! Боюсь только, своими откровениями ты в силах убедить одну себя. – Он встал слишком резко, с потрохами выдав охватившее волнение и испуг. Демон залилась смехом, конечно же, уловив это.
Дориан подошёл к окну, в сумраке угадывались привычные очертания сада. Тень мастерски имитировала всё, что он знал в Скайхолде, ничем не выдавая ловушку.
– Ждёшь рассвета? Так рано?
– Я ведь создан для света.
– А, ну да! Я и забыла. – Она хихикнула, встав и неслышно, словно девица, не желавшая потревожить спящего возлюбленного, зашагала к нему. – Нехорошо с моей стороны. Просто невежливо. Но помни, Дориан, я знаю тебя лучше, чем любой другой, читаю с той жадностью, как ты свои любимые книги. И уж я в курсе, чего ты на самом деле хочешь, милый. – Демон прикоснулась горячей ладонью к его спине, скользнула меж лопаток, и...
Дориан Павус проснулся в своей палатке, рывком сев, под ладонью ощущая гулкие удары сердца. Когда-нибудь он потеряется в хитросплетениях, выстроенных тенью, не сможет вернуться, и это пугало. Но в этот раз стало тревожно вовсе не от встречи с демоном, а от кое-чего другого. Того, что ему не нравилось. В другом конце палатки заворочался Коул, и альтус, не желая вдруг нарваться на неприятный разговор, решил выбраться на свежий воздух. Вместе с одеялом, в которое завернулся.
Пламя костра все ещё взвивалось в ночное небо, искажая дрожащим дымом звёзды. На поваленном бревне сидела фигура, укутанная в толстый меховой плащ. Даже в таком виде он узнал не спящую. Чересчур легко, пожалуй. Это тоже заставляло задуматься.
– Ты, определённо, самая безумная женщина, которую я когда-либо знал, Оливия. Кто ещё будет сидеть в такой мороз ночью, да ещё и после того, как одолела дракона и чуть не умерла.
– Не знаю. - Она оглянулась через плечо, неуверенно улыбнувшись. – Но, наверное, с головой у меня, и правда, что-то не то.
– Только не говори, что ты романтично пересчитываешь звёзды и делаешь это каждую ночь. – Дориан уселся рядом с Лив. – Это так пошло, как пишут только в любимых романах Кассандры.
Оливия прыснула, но тут же охнула, схватившись за бок. Даже представлять не хотелось, как сильно болело её израненное тело.
– Я не считаю звёзды, если тебя это волнует, – сказала она, серьёзно на него посмотрев. Демон никогда бы не смогла повторить именно такой взгляд, как бы ни пыталась. – Просто гляжу на них и думаю. Мне помогает.
– И как долго ты намерена предаваться такому буйному развлечению?
– Просто посиди со мной сейчас, ладно?
Он кивнул, и Оливия, пододвинувшись вплотную, положила голову ему на плечо. Девушка дрожала, то ли от банального холода, то ли её всё ещё лихорадило из-за тяжёлых ран, что менее вероятно. Выползла же из палатки, в конце концов! Дориан возвёл глаза к небу, сдерживая смешок и зная, что прижимается Лив к нему специально, бесстыже пользуется своим состоянием. Но ничего не смог с собой поделать и обнял её, накидывая одеяло на плечи, стараясь поделиться теплом своего тела.
– Нет, ты как будто вообще не понимаешь, что могла сегодня погибнуть, – неожиданно серьёзно произнёс маг.
– Ну, ты же меня подлатал.
– Больше не заставляй меня растрачивать сильнейший магический дар на такие пустяки, ладно?
– Ничего не могу обещать. – Вздохнула Оливия.
Так они и сидели дальше, молча, греясь костром и друг другом, размышляя о чём-то своём. О чём думала Оливия, Павус не знал и не хотел знать. Но сам раз за разом возвращался к кошмару, который, собственно, таковым не ощущался. Зато сполна ощущался бой с драконом и раны на теле Лив, в которые впились осколки льда.
И это время, проведённое в молчании, когда всё остальное вдруг стало абсолютно неважным, дали им гораздо больше, нежели могли бы долгие и обстоятельные разговоры. Наверное, даже в самом бездарном романе, запрятанном в сундуке Кассандры, такого не написали, слишком уж это большой штамп. Но Дориану было плевать. Он знал, что это было сущей правдой, и этого было достаточно.
5.Про искушение
5.Про искушение
От автора: Иногда единственный способ избавиться от искушения - уступить ему. (с)
Сквозняк, гулявший по комнате, заставлял пламя свечей трепетать. Казалось, будто бы огоньки плясали, играя тенями на каменных стенах, полу и её собственных руках. Лив поежилась. Тишина сдавливала виски, словно тисками, вызывая жгучее желание закричать, переполошив половину замка. Лучше бы закрыть дверь на балкон, но вой вьюги за окном непонятным образом успокаивал, проясняя мысли. А свежая голова - именно то, что ей сейчас было нужно. Не прошло и дня после возвращения из Адаманта, путь был долгим и тяжелым, а вечер впереди предстоял длинный, но известия, которые ей надлежало донести до короля Алистера в Денериме, не терпели отлагательств.
"С уважением, Оливия Тревелиан", - закончила она и едва не поставила жирную кляксу рядом с подписью, когда дверь её покоев с грохотом врезалась в стену, пропуская в комнату Дориана. Вид у тевинтерца был мрачнее, чем у тучи, что так щедро засыпала Скайхолд белыми хлопьями вот уже несколько часов кряду. За ним семенил Годрик Вендел, бывший пекарь из Убежища, совсем молоденький ещё паренек, которого война вынудила взять в руки оружие. Он виновато бормотал:
- Простите, миледи, я пытался сказать господину магу, что вы не велели вас беспокоить, но он... - Заметив, что Вестница в одной рубахе, бриджах и босиком, мальчик покраснел, отворачиваясь.
- Все в порядке, Годрик, господину Павусу можно, - успокоила его Лив, внимательно наблюдая за альтусом, раздраженно сгибавшим и разгибавшим переплетенные пальцы.
Горе-стражник кивнул и поспешил удалиться, пока госпожа не передумала и не решила отругать его. Лив тяжко вздохнула, глядя ему вслед. Идея Лелианы выставить у её покоев охрану нравилась женщине все меньше и меньше. Пусть это и для её безопасности, но стражники у дверей навевали невольные воспоминания о Круге. Неприятные воспоминания.
- В чем дело? - Она отодвинула письмо и поднялась из-за стола, стирая с запястья чернила.
- В чем дело, говоришь? - Приподнял бровь Дориан. - Ты что же это, не помнишь наш разговор? Видимо, нет, раз догадалась полезть в Тень! - Альтус картинно всплеснул руками. - Да ещё и живьем, представьте себе, да со всеми нами!
- У меня не было выбора, ты сам это знаешь. - Лив присела на краешек стола, скрестив руки на груди. Женщина была не в том настроении, чтобы слушать нравоучения, но в голосе тевинтерца звучало скорей плохо завуалированное беспокойство, нежели обвинение.
Дориан угрюмо посмотрел на неё, недовольно проворчав:
- Но ты же мне...
- ...ничего не обещала, - перебила его Оливия. - Ни сейчас, ни тогда.
Павус пристально посмотрел на чародейку и сделал несколько шагов по комнате взад-вперед. Шелковые полы одеяния шелестели, неуловимо о чем-то напоминая. Лив поднялась и подошла к Дориану, склонив голову набок.
- Ты же знаешь, что я бы сделала всё от меня зависящее.
- Чтобы победить? - прищурился альтус.
- Чтобы спасти вас. Всех. - Лив устало потерла виски, поглядывая на Дориана из-под полуопущенных ресниц.
- Спасти?! - Резко выплюнул Павус, заставив Вестницу вздрогнуть от неожиданности и отшатнуться. - А ты вообще помнишь, чем закончился последний подобный инцидент?
- Падением Золотого Города? - Тревелиан фыркнула. - Забудешь тут, когда один из древних магистров спит и видит, как меня убить. А заодно стать богом и уничтожить мир.
- Ты хоть что-нибудь можешь воспринимать серьёзно? - Криво усмехнулся маг, возводя очи к небу.
- А ты? - Елейно улыбнулась женщина, надеясь замять тему.
- Я предельно серьёзен. - Отрезал он.
Серьёзный Дориан представлял собой довольно комичную картину, Варрик, присутствуй он при этой беседе, наверняка бы сменил почти ласкового "посверкунчика" на претенциозное - "король драмы". Вот только на самом деле Лив сейчас было не до смеха. Да и Тетрасу тоже - гном оплакивал смерть Хоука.
Альтус подошел к столу, скривился, покрутив в руках томик "Мечей и Щитов", и негромко заметил, пристально изучая цветастую обложку:
- Ты не должна была так рисковать.
Лив кивнула. Она знала, что он не увидит, но почему-то верила - поймет.
- Знаю.
Отложив книгу, Дориан скрестил руки на груди, испытующе посмотрев на Тревелиан.
Женщина вздохнула, направляясь к постели, на которой была разложена одежда, приготовленная для приема леди и лорда Стеллан. Она подняла белоснежную блузку, украшенную кружевами и серебряными пуговицами - не платье, конечно, но куда элегантней чем то, что она надевала на бал, - и покрутила в руках, разглядывая на просвет. Силуэт чародейки четко проглядывал сквозь легкую ткань, на которой играли отблески свечей.
- Ты за этим пришел? - наконец сухо пробормотала леди Инквизитор, натягивая рубашку через голову.
- Нет.
Видимо, Павус не был не в настроении играть словами.
- А за чем? - Лив откинула волосы с лица и с интересом посмотрела на альтуса.
Дориан промолчал. На лбу, полуприкрытом модной челкой, пролегла глубокая морщинка, свидетельствовавшая о том, что буйную головушку тевинтерца посещают не самые легкие думы. Казалось, он был растерян. Последнее время Дориан вообще вел себя странно. Женщина отвела взгляд, занимаясь пуговицами.
Повисла тишина, нарушаемая только воем вьюги за окном. Одинокие снежинки влетали в покои, кружа в полумраке и тут же тая, но огонь от очага уже не согревал чародейку. Она села на постель, натягивая сапог.
Павус устало вздохнул и покосился, оглядывая комнату Вестницы.
- Куда-то собираешься?
Лив кивнула.
- Да, Жози устраивает прием для какого-то не то эрла, не то банна, не то орлейского министра. Я должна пойти красиво постоять в сторонке. - Она поднялась, подошла к зеркалу, поправляя буйные каштановые кудряшки, и, усмехнувшись, обернулась к нему: - Не поможешь?
Дориан укоризненно покачал головой, но подошел, покорно вскидывая руки перед грудью. Оливия повернулась к нему спиной, представляя вниманию альтуса хитроумную шнуровку блузки. Она была скорее декоративной, однако спасала довольно глубокое декольте от конфузов. Оливия разглядывала их отражение, пользуясь моментом, когда мужчина отвлекся.
Мученически вздохнув, альтус вступил в неравную борьбу с кружевом и тесемками, рассуждая и ухмыляясь в усы:
- Вот только представь, бесстыжая ты женщина, а что если сейчас сюда войдет какая-нибудь служанка? Что она подумает?
- Совсем не то, что есть на самом деле. - Пожала плечами Лив, она и сама не уловила момент, когда ей стали глубоко безразличны досужие сплетни.
- И тебя это не заботит? - Дориан посмотрел на Оливию через зеркало, на губах Инквизитора заиграла коварная усмешка.
- Боишься, что испорчу твою репутацию? - скептически хмыкнула Вестница.
- Конечно! Вдруг все решат, что я не так безнадежен, как они считали!
- Если верить словам Жозефины, что я склонна делать, то у меня роман с Калленом, которому я изменяю то с Блэкволлом, то с Лелианой, - Оливия негромко рассмеялась, но от альтуса не укрылось, как на лице женщины промелькнула тень при упоминании Стража. - Ещё я отдалась герцогу Гаспару прямо на рабочем столе у Селины, чтобы он не рассказал всем, что застукал нас с тобой в своем кабинете, а уж о том, какие оргии устраивает в Скайхолде мой ручной тевинтерец, вообще упоминать не стоит.
- Ручной тевинтерец? - хохотнул Павус. - Какая прелесть!
- Да-да, это цитата. - Улыбнулась Лив.
- Интересная мысль. Страшно даже представить, что тут творится по ночам! - Он закатил глаза.
- Советую оставаться в своей постели с наступлением темноты. - Замогильным голосом прошептала Оливия. - В противном случае твоя добродетель может пострадать!
Дориан чересчур виновато пожал плечами, ухмыляясь:
- Она переживет. Увы, миледи, но таких мелочей я не боюсь.
- А каких боишься? - Вопрос соскользнул с губ быстрее, чем леди Тревелиан смогла остановиться.
- Петушков на палочке, - прыснул Павус. - Знаешь, на рынках в базарный день и на ярмарках таких продают? Сладенькие, но вредны для зубов. - Он ослепительно улыбнулся. - И пони, да. Гадостные животные.
- Дориа-а-ан, - Лив закатила глаза, невольно улыбаясь. - Я серьёзно!
- Я тоже, - копируя её тон, протянул альтус, завязывая у неё на спине миленький бантик.
Лив вздохнула.
- Знаешь, утром я встретила во дворе Быка, - помолчав, задумчиво пробормотала она, отворачиваясь к окну. Легкие занавески трепетали на нем, развеваясь в полумраке словно клубы серебристой дымки.
- И что? - Дориан не выдержал паузы, а Лив пожала плечами.
- Он попросил ударить его палкой.
Альтус засмеялся, кладя ладони на плечи женщины и легонько сжимая их.
- Милая, избавь меня от описания ваших игрищ, я не в настроении. - Он заглянул в её лицо, слегка расплывавшееся по полированной металлической поверхности.
- Так он борется со страхом. Встречает его лицом к лицу, - продолжила она, глядя во тьму за окном и не обращая внимания на его слова.
- И какой из этого вывод? - Нахмурился Дориан, разжимая пальцы.
Инквизитор расправила кружевные оборки на рукавах, невозмутимо, будто бы они беседовали о погоде.
- Бояться - это нормально, Дориан.
Женщина повернула голову, пыталась прочитать что-либо на его лице, но под маской сарказма и легкомыслия разглядеть истинное лицо альтуса, которое, как ей казалось, он давно ей открыл, Инквизитор не могла, как ни пыталась. Павус небрежно поинтересовался:
- И чего же боишься ты, миледи Инквизитор?
Лив развернулась к нему, замирая на расстоянии ладони от мага, заглядывая в глаза, кажущиеся подведенными черной краской из-за необычно длинных темных ресниц, теряясь в проницательном взгляде. Смысла скрывать очевидное она не видела и просто ответила:
- Ты сам знаешь.
Павус опустил глаза. Он с самого начала читал её как открытую книгу, да и, признаться, Лив никогда и не старалась ничего скрыть, но вот его Лив понять могла далеко не всегда.
Тонкая нитка жемчуга, которую она комкала в руках, едва не выскользнула на пол. Только тогда Оливия вспомнила, что куда-то собиралась. Дориан заметил это.
- Давай помогу. - Он забрал украшение из рук Вестницы, и та снова отвернулась, приподнимая блестящие локоны. Но оставался ещё один вопрос, который мучил чародейку, и если не задать его сейчас, возможно, другой возможности не выпадет.
- А вот чего боишься ты, что сказал тебе демон? Что ты видел в тени?
- Ты сама его слышала, - Альтус удивился, но тут же отмахнулся, стараясь не подать вида. Он нервно дернул кончик подкрученного уса.
"Я знаю тебя лучше, чем ты сам, Дориан", - прозвучал в памяти знакомый голос. Маг тряхнул головой, отгоняя наваждение.
- Я не знаю тевинтерский, - поморщилась Оливия и добавила: - Зато я видела плиту. Там было написано "искушение", но я не понимаю... - она с досадой всплеснула руками.
Пальцы Павуса замерли. Но, помолчав, он ответил:
- Я видел и слышал тебя.
- Ты боишься меня? - Оливия нахмурилась, недоверчиво глядя на него.
Альтус отрицательно покачал головой.
- Не тебя. Того, что ты со мной делаешь.
- А что я делаю?
- Ты знаешь. - Ответил Дориан её же словами.
Недомолвки, казалось, стали привычной частью их отношений, как и шутливые перепалки, но сейчас Оливия готова была полезть на стену.
"Ты поддашься, Дориан. Ты растворишься, сдашься и пропадешь".
- Ты знаешь, иногда единственный способ избавиться от искушения - уступить ему, - словно в ответ на его мысли задумчиво произнесла Оливия. Замочек на ожерелье щелкнул, закрываясь.
- Я не по той части, сладкая. - Дориан нервно передернул плечами, но его рука, противореча словам, легонько коснулась шеи, вызывая одновременно и мурашки по спине, и теплые волны, расходящиеся по телу.
Лив растеряно вглядывалась в два силуэта в белых одеждах, отражавшиеся в зеркале, пока пальцы мага медленно скользили по её плечу, отводя в сторону волосы и кружева. Она недоверчиво прищурилась.
- Уверен?
"Теперь уже нет", - альтус, словно очнувшись, отшатнулся и отступил на шаг.
Оливия резко развернулась, в недоумении глядя на Дориана. А он по чувствовал себя идиотом и резко бросил в попытке избавиться от такого чуждого ему смущения:
- Бесполезно, дорогуша!
Дориан сам не верил в то, что только что творил. Ему было стыдно и жутко от того, каким правильным это казалось. Он зарычал в бессильной ярости, стиснув кулаки и гневно косясь на чародейку, непонимающие, по-детски обиженные глаза и удивленно приоткрытые алые губы которые так неправильно и беззастенчиво манили его, обещали... искушали.
- Что? - Лив округлила глаза, а он продолжил, мысленно ругая себя на чем свет стоит.
- Бесполезно пытаться изменить меня! Сломать, сделать тем, кем хочешь меня видеть. - Горько выплюнул он, через силу отводя взгляд, и добавил, ненавидя собственный страх: - Ты такая же, как мой отец!
Звонкая пощечина эхом разлетелась по покоям Инквизитора. Пораженный, Дориан воззрился на леди Тревелиан.
- Не смей говорить так со мной, милорд Павус, одинокий и непонятый. - Прошипела Оливия, от ярости пронзительная синева её глаз стала почти черной. - Не мне. Не здесь. Не сейчас. И не ты, Дориан, которого с детства не то, что вопреки магии - благодаря ей - боготворили все окружающие. Не суди о том, каково носить маски и скрываться, не имея права быть самим собой. Не давали спать с мужчинами? Бедненький! - Она злобно прищурилась, но продолжила, от обиды наплевав на то, что заходит слишком далеко. - Здесь, в Инквизиции, можешь трахать хоть табуретку - мне дела нет. Но, умоляю, держи свою паранойю при себе, меня твой отец не подсылал.
И, свирепо сверкнув глазами на онемевшего альтуса, отвернулась и, не оборачиваясь, выскочила через распахнутую дверь на балкон, желая хоть как-то скрыть слезы гнева и обиды, предательски навернувшиеся на глаза. Ледяной воздух тут же лизнул лицо и открытые плечи морозом, отгоняя жар ярости и наваждения, обернувшегося крахом.
Вьюга окутала тонкую женскую фигурку, одиноко маячившую в темноте на фоне вековой каменной стены крепости. Она неуклюже дергала то за волосы, то за одежду, словно иголками колола кожу под тонкой тканью. Снежинки не таяли, во мраке кружась и ложась на ресницы, плечи и волосы, но ветер уже стих, потому что Оливия услышала, как позади раздались негромкие шаги.
Дориан остановился в шаге от неё. Она даже чувствовала его теплое дыхание на своих волосах.
- Прости, - пробормотала женщина.
- И ты меня. Пойдем назад? - мягко предложил альтус, продолжать тему было опасно, как бы ясно он не ощущал, что Оливия права.
- Через минуту. - Лив оперлась руками на каменное ограждение, повесив голову. Им обоим нужно было остыть.
- Замерзнешь, - посетовал он, и шагнул вперед, притягивая Вестницу к себе за талию. Она замерла.
Где-то в горах завыл волк, его песню тут же подхватили псы и боевые мабари, жившие в крепости. Но все прочие звуки растворились в белеющей снегом ночи.
- Я не смогу дать тебе то, что тебе нужно. - Негромко, так, что слова его едва не уносил почти совсем утихший холодный ветер, соврал Дориан.
Рука, показавшаяся Лив горячей, коснулась её щеки, Инквизитор, зажмурившись, потерлась о неё словно кошка.
- Я знаю.
И посреди угасающей метели вдруг стало тепло-тепло.
6.Do You Want To?
6.Do You Want To?
Well do you, do you, do you wanna
Well do you, do you, do you wanna
Wanna go
Where I never let you before?
Well do you, do you, do you wanna
Wanna go
Where I never let you before?
Оливия Тревелиан любила девичники, но в Круге Магов они становились тайными посиделками за закрытыми дверями, когда вздрагиваешь от каждого шороха и воровато глотаешь какое-то сомнительное горькое пойло. В Инквизиции же всё, разумеется, было совершенно иным. Через распахнутое окно задувал свежий весенний ветер; красное орлейское вино с бульканьем и завидной регулярностью разливалось по хрустальным бокалам на тоненькой ножке; ломился от блюд с конфетами, печеньем и салатами низенький деревянный столик, вокруг которого восседали на подушках сама Оливия, Хардинг, Кассандра, Лелиана и Жозефина. Миледи посол заявила, что если уж они хотят устроить небольшой девичник, то всё равно стоит соблюсти изысканность, достойную самого роскошного пира: дорогие напитки, красивая посуда, замысловатые закуски. Слегка подпортила задумку идеального вечера Сера, отрубившаяся после третьего бокала и теперь лежавшая чуть в стороне, подложив подушку под голову и тихонько похрапывая.
– Что ж, стадия разговоров "про политику" у нас уже закончилась, – заявила Хардинг. Она запустила пальцы в шевелюру и вытащила несколько шпилек, державших причёску, рыжие волнистые волосы рассыпались по плечам.
– И мы пришли к выводу, что слишком устали от политики, – прикрыв зевок ладонью, сказала Жозефина.
– Никогда не поверю, что ты можешь устать от политики, – фыркнула Кассандра. Она опёрлась локтями на столик и взяла конфету.
– Как раз от неё сильнее всего, – вздохнула Жозефина. – Иногда я завидую вам четверым. Лихие сражения, неизведанные дороги, ворох самых искренних эмоций и чувств!
– О да, – засмеялась Лелиана, обнимая подушку и поджав ноги под себя. – Вылазки в замки, окружённые сотней воняющих стражников.
– Ночёвки на холодной земле, недосолёная похлёбка из котелка! – воодушевлённо поддержала Оливия, взмахнув бокалом.
– Идиоты-разведчики, которые свернули не туда и заблудились! – в тон ей вторила Хардинг.
– Палящее солнце, ветер, топи! – поддакнула Кассандра.
Жозефина улыбнулась.
– Да. Потом я вспоминаю обо всём, что вы перечислили, и сожаление мгновенно улетучивается.
– Вот-вот. – Хардинг выпрямила спину и крестила ноги. – Иногда лучше строчить письма за уютным столом. Даже если это сотня писем.
Кассандра неодобрительно хмыкнула, а Лелиана мотнула головой, сказав:
– Спорно. Особенно, когда смотришь на Жози...
– Правда, я вот не очень понимаю, как ты успеваешь есть, пить и спать. – Лив пожала плечами, глядя на посла. – И я уже молчу обо всём остальном. О личном, например.
Леди Монтилье хотела было возразить, что она в совершенстве освоила распределение времени на все свои дела, но её сокрушительный ответ бессовестно оборвала гномка.
– Кстати, да! – Глаза разведчицы азартно блеснули. – Как же время для маленьких и больших женских шалостей?
Жозефина вопросительно приподняла брови, Лелиана не удержалась и издала смешок.
– Они про Каллена, Жози.
– Ах, это. – Девушка поправила золотую оборку на юбке. – Ну... У нас всё нормально.
Хардинг хихикнула.
– И это всё, что ты хочешь нам рассказать? Вы ещё недостаточно пьяны, миледи? Так давайте я вам долью! – Она потянулась к четвёртой по счёту бутылке. Пустые выстроились в ряд вдоль стола и укоризненно блестели жёлтым стеклом, всем своим видом намекая, что у кого-то явно будет по утру болеть голова.
Смуглые щёки Жозефины тронул едва заметный румянец.
– Ну, по вечерам я читаю вслух стихи, а он чистит свой меч...
– Дыхание Создателя, какая чудная метафора, – засмеялась Оливия.
– Каждый представляет всё в меру своей испорченности, миледи Инквизитор, – абсолютно серьёзно ответила ей Жозефина, делая мелкий глоток. – Наши отношения развиваются медленно, но очень верно.
– Это всё жутко интересно! Вы со стороны выглядите как пара из рыцарского романа. – Хардинг подпёрла кулаком щёку, мечтательно возведя глаза к потолку. – Это так мило-мило.
– А мне вот интересно, как Кассандра со своим темпераментом уживается с Быком. – Монтилье многозначительно посмотрела на искательницу.
– Что? – Пентагаст нахмурилась.
– О Быке слагают легенды, – в голосе гномки отчётливо слышалась смешинка.
– Очень красочные, знаешь ли. – Кивнула Лив. Комната уже начала слегка плыть перед глазами, словно она сидит на спине своей галлы, мчащейся галопом, и девушка легла на спину.
– У нас тоже всё нормально, – сурово ответила Кассандра.
– Ох, что всё нормально, все знают! – заверила её разведчица. – Судя по звукам, которые я совершенно случайно, прошу заметить, услышала неподалёку от кузницы, можно даже сказать "восхитительно".
Кассандра спрятала лицо в ладонях, её щёки и шея покрылись пунцовыми пятнами стыда.
– Ты серьёзно? Было так громко?
Хардинг с деланной удручённостью кивнула.
– Было очень громко ещё и пару дней назад в районе библиотеки, – как бы невзначай обронила невинным тоном Лелиана, заставив Кассандру испустить тягостный вздох. – И надеюсь, у вас есть какое-то стоп-слово, а то мы все так волнуемся за тебя!
– Всё, хватит. – Искательница залпом опустошила бокал. – Ни слова больше не скажу.
Женщины захохотали, Хардинг, посмеявшаяся первой, заключила:
– Что ж, начало для дальнейших бурных обсуждений положено, и в сухом остатке у нас остаётся только личная жизнь госпожи Инквизитора.
– Нет. – Оливия подняла верх указательный палец. – Мы ещё ничего не знаем о миледи Лелиане.
Лелиана скромно кашлянула. Оливию искренне удивлял этот контраст, впервые ярко проявившийся ещё на балу в Халамширале: глава шпионской сети большую часть времени была словно ледяная статуя, внутри которой нутро из сильверита, но вместе с тем умела становиться расслабленной, лёгкой и приятной в общении женщиной.
– Боюсь, моя личная жизнь с Кусландом покажется вам скучной... Особенно на фоне Кассандры, конечно.
– Не скромничай. – Жозефина лукаво прищурилась и толкнула подругу ногой. – Разве не ты говорила, как жарко проходят ваши встречи?
– О, когда мы наконец-таки встречаемся, то конечно! – Лелиана провела пальцем по кромке бокала, она будто бы погрузилась в какие-то радостные воспоминания и усмехнулась. – Ну, а теперь остаётся наша дорогая разведчица, так ничего о себе и не рассказавшая.
– А что "обо мне"? – Хардинг захлопала ресницами, кончики которых давно выгорели на солнце. – У меня всё замечательно. Знаете ли, на самом деле, в экстремальных ситуациях всё получается очень горячо. Вот пошли мы как-то раз с одним красивым гномом разведывать пещеры, у нас была бутыль эля, моток верёвки...
– Погоди, я ещё не достаточно пьяна для таких подробностей. Моток верёвки мне уже категорически не нравится, – прервала её Кассандра.
– Почему-то я уверена, что в твоих любимых романах пишут вещи гораздо откровеннее и изобретательнее, и я уже молчу про ваши игры с Быком, – беззлобно осадила её Жозефина, заработав в ответ осудительный взгляд Искательницы, хоть вместе с тем её щёки покраснели ещё больше, и шрам выделился багровой полосой. – А мне вот не очень нравятся пещеры, но уверена, что рассказ будет занимательный.
Хардинг протестующе замахала руками.
– Нет, мы все ушли от темы! Речь ведь о страдающей Оливии Тревелиан, которую угораздило влюбиться в мужчину, который предпочитает мужчин.
Лив застонала, прикрыв глаза ладонью.
– Пожалуйста, дайте я побуду простым слушателем ваших историй.
– Да брось! На самом деле, тебе осталось предпринять всего лишь пару уверенных шагов, – уверенно затараторила гномка, заставив Лив испустить тягостный вздох.
– Несколько шагов, да? Он недавно видел меня почти в неглиже. И не то, что не стал помогать раздеться, он меня одел! – Оливия рывком села, комната вновь закрутилась. – Понимаете? Одел, шнуровку завязать помог!
Женщины сочувствующе и понимающе на неё глядели, но Вестница Андрасте знала, что никто не в силах разделить её горе. Впрочем, темпераментная и оптимистичная гномка твёрдо вознамерилась наставить её на путь истинный и вернуть уже потерянную было веру в светлое будущее.
К сожалению или к счастью, Дориан Павус не имел ни малейшего представления о том, что происходит в покоях миледи Инквизитора. Хоть у самого тевинтерца язык был "всё равно что помело нашего уборщика" – о чём с завидной регулярностью любила припоминать матушка, – но от женской пьяной чуши у него начинал порой плавиться мозг. Да и более того, знай он, что именно в этот момент миледи Тревелиан находилась в состоянии столь к близкому к той грани, когда начинают творить самые настоящие глупости, он бы не вёл себя настолько беспечно.
Но Дориан Павус не знал ничего о маленькой пирушке пятерых женщин и потому с чистой совестью заканчивал очередную партию шахмат с Калленом. Рядом в кресле сидел Бык, попивающий какое-то отвратительно пахнущее пойло, запах от которого разносился, казалось, на весь скайхолдский сад, и неподвластный даже переплетению ароматов распускающихся цветов. Чуть поодаль от шахматного стола разместился Солас, листающий увесистый томик трактата о завесе и магии тени. Оба мужчины изредка бросали взгляды на доску, комментировали расклад сил и ждали своей очереди вступить в игру.
– Зря, зря ты это сделал. Теперь до шаха осталось четыре хода, – лениво отметил коссит.
Каллен приподнял бровь и покосился в его сторону.
– Мог бы промолчать. Или тогда уж дать ценный совет чуть раньше.
– Э, нет, – засмеялся Бык. – Ты должен пройти этот путь сам.
Дориан, усмехнувшись, отпил антиванского бренди из бокала. До чего же противная была выпивка в местной таверне, и в основном приходилось довольствоваться тем, что имелось. Но не сегодня. Несколько пустых бутылок стояли на земле под столом, но ему думать это нисколько не мешало, в отличие от Каллена. Ещё один удивительный факт заключался в другом: Бык после второй бутыли своего крепкого напитка, сносившего с ног одним ароматом, умудрялся ещё что-то подмечать и советовать.
– Что-то подсказывает, мой друг, что эту партия всё же остаётся за мной, – сказал Дориан.
– Ещё не всё потеряно, – генерал уверенно кивнул сам себе и наморщил лоб, словно от этого у него в голове родилась бы гениальная тактика.
– Ну, я, конечно, мог и просчитаться. Может быть, там не четыре хода, а все пять... – прокомментировал Бык.
– А тебя Кассандра не заждалась ли часом, милорд остряк? – медовым голосом спросил Каллен.
– А тебя Жозефина? – в тон ему ответил Бык
– И только меня и Соласа никто не ждёт, – с явным весельем заметил Павус, делая ещё один ход на доске. – Преимущество холостяцкой жизни во всей её красе. Начнём ли мы следующую партию до рассвета, когда эти два субъекта покинут нас?
Солас оторвался от чтения и посмотрел на мага спокойными голубыми глазами.
– На мой скромный взгляд, "никто не ждёт" о тебе можно сказать в самую последнюю очередь, Дориан.
На этот раз тевинтерец хлебнул из бокала гораздо больше, чем раньше, горло слегка обожгло.
– О, если бы в спальне меня кто-то ждал, я бы знал об этом. Стараюсь не обделять вниманием такие вещи.
Бык гоготнул.
- Разве неожиданные сюрпризы не бывают приятными? Вот, например, завались к тебе в спальню Оливия, что бы ты сделал?
Каллен, собиравшийся было двинуть очередную фигуру на клетку вперёд, вдруг замер, сжав ладью двумя пальцами. Воображение Дориана слишком часто играло с ним злую шутку, и он мгновенно представил себе Оливию со сползшей с плеча лямкой ночной сорочки. Создатель, он уже не был уверен, что бы он делал.
– Заботливо уложил бы спать, разумеется, – с видом оскорблённой невинности Дориан захлопал ресницами.
Бывший храмовник усмехнулся.
– Вряд ли это было бы так просто.
– Проще простого. Если бы она не согласилась, я мог бы спеть колыбельную, это срабатывает безотказно.
– Тогда понятно, почему ты не находишь женщин интересными. С ними не в пении нужно упражняться, – Бык улыбнулся во весь рот, шрамы на лице обострились ещё заметнее.
– Кто тебе сказал, что я не пробовал кое-что другое? – Дориан прищурился и покончил с остатками выпивки в своём бокале. – Очень даже пробовал, иначе не понял бы свои истинные предпочтения. Так что, увы, мне попросту не понравилось.
– Когда я воюю, то выбираю сторону. Но в любви сторону выбирать не нужно, – Бык подлил себе ещё выпивки. – Теряешь половину удовольствия.
– Создатель, как на тебя влияет твоя бурда в бутыли, какие философские мысли, – засмеялся Каллен, двигая ещё одну фигуру.
– Это не бурда. Я всегда такой, – парировал коссит.
Дориан поморщился. Он предпочёл вообще не упоминать, что с самого Халамширала, когда они целовались на столе Гаспара, поразительно часто начал ловить себя на мыслях об Оливии. Когда просыпался и засыпал, когда напивался до беспамятства, чтобы не думать вообще ни о чём – итог был всё равно один. В их отношениях всегда было больше дружбы и доверия, сначала хрупкого, когда они только приглядывались друг к другу, но затем такого мощного, он не испытывал подобной связи ни с кем в жизни. Это заставляло задуматься, куда это всё в итоге сможет привести, но в тоже время он понимал, что если бы не вся эта история с Ренье, едва ли Тревелиан воспылала к нему какими-то романтическими чувствами. Как же легко было флиртовать, когда это ни к чему не обязывало, какие чудесные были времена! Но какая-то часть его рассудка всё же шептала, что он бы ни за что не хотел бы ничего менять и искренне наслаждался каждым моментом между ним и Оливией, всегда странным, но до того манящим.
Павус передвинул ферзя и громко объявил как партии, так и собственным мыслям:
– Шах и мат, господа.
Каллен откинулся на спинку кресла и сдержанно поаплодировал.
– Безупречная партия.
– К сожалению, это было слишком легко. В следующий раз буду играть с тобой только на трезвую голову, алкоголь тебя отупляет.
– Даже не знаю, как на это реагировать, – Каллен наклонил бутылку над своим бокалом, собираясь его наполнить, но пролилось лишь пара капель. Дориан недовольно цокнул языком.
– У меня в спальне есть непочатая бутылка. Нужно её принести, не хотелось бы разделить выпивку Быка, она внушает опасения.
– Да, и захвати ещё ту книгу, которую я тебе дал, – Солас посмотрел на него поверх фолианта с пожелтевшими страницами. – Мне немедленно нужно кое-что там уточнить. Данные в книгах диаметрально противоречат друг другу, возмутительно, – он нахмурился и с укором посмотрел на написанное.
Дориан усмехнулся и, подхватив бутыль с бренди, отпил из горла, на язык упало несколько капель. Он почтительно кивнул всем собравшимся и направился к своим покоям.
Вечерний Скайхолд всё же был удивителен. Он никогда не думал, что сможет считать хоть какой-нибудь замок своим домом – да и вообще хоть какой-то уголок в мире – но всё же дела обстояли именно так. В своём роде это простая иллюзия и временное явление, но всё же чувствовал он себя удивительно уютно и на своём месте, когда шагал по саду, и под ногами хрустела только пробивавшаяся трава; когда ступил в большую залу, по стенам которой плясали всполохи факелов, мимо проносились прачки с корзинами белья, а за столами сидели орлейские гости, сплетничающие обо всём, что произошло за день.
В общем-то, Дориан никуда не собирался бежать в ближайшее время. По крайней мере, он был преисполнен крепкой как башни Скайхолда уверенностью, пока не увидел у дверей своих покоев Оливию Тревелиан. Женщина опиралась плечом на стену, скрестив руки на груди, и сверлила его взглядом. С одной стороны, Дориану отчаянно захотелось развернуться и уйти, а с другой – подойти поближе, так близко, как она позволит. Побери тень Быка с его вопросами, накликал ведь.
– Вот ты где! Тут! – Лив обличающе ткнула в него пальцем, язык её слегка заплетался.
– И правда, где ещё мне быть? – воскликнул тевинтерец. – Не "там" же!
Оливия прищурилась и, опираясь ладонью на стену, всё же отделилась от неё и встала прямо.
– Я жду тебя тут уже давно. Нельзя так бездарно тратить время своего командира, – она хотела было сделать пару шагов, но вдруг задумалась над целесообразностью сего действия, складочка между бровями выдавала столь важный мыслительный процесс. Павусу хотелось беззлобно расхохотаться: ему всегда казалось, что нельзя быть одновременно настолько пьяной и настолько милой.
– И чего же вы хотели, миледи Тревелиан? – он подошёл к ней вплотную, до него доносился аромат её жасминовых духов, перемешавшийся с запахом вина.
– Ты знаешь, – с вызовом сказала она, вскинув голову и заглядывая ему в глаза. Она всё же попыталась сделать шаг, но споткнулась и чуть не полетела вниз. Дориан подхватил её за локоть и помог устоять на ногах.
– Да неужто? Должен заметить, что твой вид может слегка опорочить светлый лик главы Инквизиции, – одной рукой придерживая Лив, другой он достал ключи от комнаты. Он толкнул дверь и помог зайти Оливии, затем лягнул дверь, закрывшуюся с мягким хлопком. Спальня была наполнена полумраком, свет источал лишь трещавший в камине огонь.
– Где ты умудрилась так напиться?
– Я же тебя не критикую, когда ты почти каждый вечер надираешься в таверне, – фыркнула Оливия. Она вновь не устояла на ногах, и на этот раз Дориан усадил её в кресло, а сам сел напротив на маленький диван.
– Ну что, теперь ты понимаешь, почему я это делаю? Мир так гораздо веселее, чище и светлее.
– Нет, сейчас он тёмен и мрачен, потому что мы твоей спальне, где не горит ни одна свеча, – глубокомысленно ответила Лив. Она пододвинула кресло вплотную к дивану, ножки заскрипели о пол, и женщина чуть не завалилась набок как черепаха.
– Сейчас я тоже, кстати, немного пьян, но не так, как ты. Никогда бы не подумал, что мальчишники могут отказаться куда приличнее девичников. Будь я мужчиной, предпочитающим женщин, то знал бы куда бежать, когда приспичит.
Об пол грохнули сапоги миледи Инквизитора, которые она стянула.
– Предпочитающим женщин, да? А ты так уверен, что не предпочитаешь? Точно-точно?
Оливия вытянула ногу и легонько коснулась пальцами ног его паха, заставив Дориана инстинктивно дёрнуть бёдрами.
– Ты слишком пьяна, Оливия. – Он схватил её за щиколотку. Сознание, пусть и расслабленное алкоголем, требовало одного, но тело совершенно другого, его словно раздирало надвое, это пугало. Тревелиан высвободила ногу из его ладоней, чтобы встать с кресла, расставив руки, как канатоходец. С точно такой же осторожностью, словно боясь сорваться в пропасть, женщина сделала пару шагов и плюхнулась рядом с Павусом.
– Любопытство – вот твоя черта. Неужели тебе ну совсем не интересно, нисколечко?
– Интересно, как далеко может зайти пьяная дама в своих домогательствах? О, сгораю от нетерпения узнать.
Оливия обиженно надула губы, как пятилетняя девочка, у которой пытаются отобрать сладость. Она провела рукой по плечу альтуса, скользнула выше, кончиками пальцев прошлась по шее, вызвав мурашки.
– Лучше не надо. – Он взял её ладонь в свою, и сам того не желая, мягко, нежно сжал пальцы.
– Я пьяна, да. Ты тоже сказал, что пьян. – Она многозначительно на него посмотрела, наклонилась, вплотную приблизившись. Лив потянулась к его губам, но в последнее мгновение замерла.
– Если это окончательно испортит всё между нами, нашу дружбу, я уйду. Я сейчас не контролирую себя, ты знаешь. Просто выстави меня за дверь. – Её голос дрогнул. Если бы не эти слова, он бы действительно выставил её за дверь. Всё-таки выставил. Словно почувствовав, как тает его сопротивление, Лив поцеловала его с той решимостью, с которой человек, должно быть, прыгает с обрыва. Поцеловала жадно, вызывая дрожь по всему телу, и это ни в какое сравнение не шло ни с их внезапными лобзаниями в Халамширале, ни под веткой слёз Митал в Первый День года.
Та часть сознания, что хотела бы выставить гостью за дверь, издала последний писк и позорно капитулировала. В конце концов, своё желание, тлевшее пока всего лишь тихим огнём, вместе с ней не прогонит. Лучше решить всё сейчас, пока они оба пьяны и могут наутро сделать вид, что ничего не было.
Тревелиан добивалась того, от чего он бежал долгие годы, она лепила из него то, чем он не являлся – как он всегда думал. Если какой-то краешек его души желал всё прекратить, другая часть его отвечала на её ласки, стремилась нежно провести ладонями по её талии, рёбрам, легко сжать грудь. Ощущения новые, совсем не так, как с другими женщинами, когда ещё юношей им скорее двигало любопытство – и ничего более. Была ли в этом виновата та крепкая связь между ними, которая крепко опутывала все эти месяцы, или же то было какое-то колдовство, Дориан не знал.
Может ли он позволить ей зайти так далеко, как не позволял раньше? А хочет ли?
Оливия потянула его за собой, заставив встать, и Павус сам толкнул женщину по направлению к кровати. Они не спешили, привыкая друг другу, прикасаясь к телам нежно, почти осторожно. Оливия его не торопила, не стремилась скорее скинуть с себя платье, не стремилась и скорее освободить от одежды самого Дориана, словно ещё давала ему время образумиться. Но вместе с тем он наслаждался каждым прикосновением, тем, как учащается её дыхание, как она выдыхает, когда он целовал её шею.
То, что в дверь стучат, Дориан понял не сразу. Но звук повторился.
– Открой. Вдруг это Корифей со своим войском нагрянули, а мы и не знаем, – прошептала Оливия, глупо хихикнув. Дориан посмотрел в её глаза, очертания лица и улыбка лишь смутно угадывалась в темноте. Он кивнул и, проведя рукой по её волосам, поднялся с кровати.
Он приоткрыл дверь на расстояние ладони, свет факелов в коридоре резанул глаза, альтус прищурился. На него смотрел Солас, тоже прищурившийся, но скорее подозрительно.
– Сдаётся мне, я не вовремя, – невозмутимо констатировал эльф.
– Тень тебя побери, я сам не знаю, вовремя ты или нет! – зашипел Дориан. – Стой, я помню про книгу, разумеется. Ты без неё, естественно, никак не заснёшь этой ночью.
– Вообще-то... – начал было он, но Дориан скрылся в комнате, испытывая скорее досаду, чем облегчение, и быстро схватил книгу со стола. Дверь в спальню отворилась слишком широко, Солас смог различить в темноте на кровати силуэт, несомненно женский. На его лице за пару мгновений отразилось неподдельное изумление, но Павус сунул ему книгу в руки.
– Хочется надеяться, что ты, как порядочный эльф, промолчишь обо всём, что только что увидел! – заговорщицки в полголоса сказал Павус.
– Приятно, что ты считаешь меня порядочным эльфом, и твоя тайна в полной сохранности.
Дориан захлопнул дверь и прислонился к деревянному покрытию спиной, теперь уже сам ощущая себя человеком, прыгающим с обрыва, да ещё и получающим от этого удовольствие.
– Оливия... – он сам не знал, что хотел сказать, в голове роились тысяча слов, как они об этом пожалеют, и вообще-то он не способен испытывать любовь к женщине, и самое жуткое: сейчас ему всё это нравится, но тишину спальни разрушил храп.
– Ты заснула, что ли, пьяная ты негодница! – Дориан опустился на край кровати и засмеялся. Оливия положила согнутую руку под голову, на губах её играла счастливая улыбка.
Он взял одеяло и укрыл миледи Инквизитора, заботливо подоткнул края. Ночью всё же ещё было прохладно, замёрзнет. Впрочем, эта негодяйка заслуживала того, чтобы замёрзнуть, но мягкое сердце Дориана Павуса отчего-то не позволило этому случиться.
Дориан взъерошил волосы и провёл руками по лицу. Ну и неловкий же им предстоит разговор наутро! Лучше бы колыбельную спел и с миром уложил спать, в самом деле.